традициях патриархата. Саша не мог уважать ее за то, что она позволяет так с собой обращаться.

Но сейчас он был безмерно благодарен Вере за терпение и любовь, которую она дарила ему с царской щедростью, несмотря на его скотское отношение. На душе скребли кошки, от него уходил талант, а с ним и смысл жизни. Саша нуждался в женской нежности и сочувствии. Их было так мало в его жизни, только одна Вера и давала ему это. В такие моменты он очень ее ценил, впадая в болезненную зависимость.

Мать ненавидела его с пелёнок, единственного из своих сыновей. Она горячо и безумно любила Павла, Саша с отвращением вспоминал как мать целовала брату руку своими сухими тонкими губами. С таким же экстазом на лице она целовала руку отцу Андрею, с таким же горящим взором она целовала образа. Потом у неё появился младший сын Вадим, мать его не сказать, чтоб любила, но не питала неприязни. Для ненавидимого матерью Саши это было сродни любви, сам он так и не научился быть нейтральным к людям. Если он любил Лидию, то любил усиленно и бездумно. Если он ненавидел мать, то ненавидел навсегда. Людей, что не были достойны его любви или ненависти, Саша непременно презирал, кого-то в меньшей степени, кого-то в большей.

Нелюбовь матери оставила в Сашиной душе глубокие борозды, он сам не осознавал этого. Соль обиды жгла эти раны, Сашина душа тонула в красках мерзких грязных оттенков, взращивая глубокую горечь, травившую сердце. Кто-то был в этом виноват. Мать? Сам Саша? Материно безумие, затупившее ее материнский инстинкт? Саша устало пожимал плечами. Неважно, говорил он себе. Он не нуждается в ее любви.

Женщины Саше нравились те, что из породы королев. Он никогда не обращал внимания на тихих и забитых девочек. Его избранницами становились гордые красавицы (непременно, красавицы), сидящие на высоком нерукотворном пьедестале, который сами же для себя возвели. Саше доставляло истинное наслаждение, когда они спускались к нему с этого пьедестала, позволяя любить себя с лёгкой королевской руки.

И Лидия, которую он считал своей единственной любовью, была такой. Только она так и не спустилась со своего трона, для того, чтоб позволить Саше пасть перед ней, обхватив руками колени.

Лидия была плохой подругой творческого человека. Ей нельзя было пожаловаться, она расценивала это как наматывание соплей на кулак. Сама она также никогда и ни на что не жаловалась, хоть внешне и производила впечатление беззащитной девочки, которую нужно оберегать.

И вот спустя столько веков ожидания к нему послана Вера с ее жертвенной любовью. Она была идеальной женой для гения – все прощала, все понимала, все разрешала.

Сейчас в легком бежевом платье она довольно сильно походила на Лидию. Только Вера была жива, ее можно было потрогать, можно было прильнуть к ее груди.

В своём поцелуе Саша поднимался все выше по руке, и Вера не заметила, как почувствовала вкус Сашиных губ.

Вера ответила на поцелуй, прижимая Сашу к себе цепкой хваткой, так не похожей на свои обычные мягкие объятия. Этим она ещё больше напомнила Саше Лидию.

– Я думала, ты разлюбил меня, – произнесла Вера, когда он оторвался от ее губ.

– Не говори глупостей, я любил и люблю только тебя, – Саша лгал с видом человека, который никогда не говорил ничего, кроме правды. И Вера опять ему поверила, как тогда, когда он впервые признался ей в любви. – Дело в том, что я художник, понимаешь?

О, да, Вера понимала.

– У меня кризис. Это так ведь называется? – Продолжал Саша, трогая руками лицо Веры, и внимательно разглядывая, словно видел ее в первый раз.

– Да, кажется так, – отвечала Вера, не понимая, что с ним происходит, но твёрдо желая дознаться.

– Мне нужна твоя любовь, твоя помощь, – Саша говорил почти умоляющим тоном. Лицо Веры расплылось перед ним, как всегда бывает, если смотришь на слишком близком расстоянии и слишком долго.

– Да, конечно, любимый, – Вера никогда не видела Сашу таким, ее пугало состояние мужа, но вместе с тем она чувствовала себя как никогда счастливой. Она откликнулась на Сашины мольбы всем своим существом, ликуя, что она все же нужна ему, вопреки всем сплетням, всем своим горьким думам.

– Ты ведь любишь меня, любишь, да?

– Да, да, да, конечно. Больше всех на свете.

Саша слушал эти заверения в любви и преданности, блаженно закрыв глаза. Две женщины – Вера и Лидия – слились в одну, а с ними вместе жизнь и смерть переплелись меж собой. Саша почувствовал в себе силы подчинить их себе, в нем пробудились силы титана.

Саша прижимал к себе Веру до боли, но она не посмела оттолкнуть его. А в его воспалённом мозгу уже не стало различия между Верой и Лидией, ровно как между жизнью и смертью.

Любовь дана нам свыше,

Она нам Божий дар.

Она душою слышит,

Ей чужд любой навар.

Когда идёшь на жертвы

И отдаёшь себя.

Когда готов ты первый

Бороться, уступать.

Не бойтесь, что вам трудно,

Сей труд отточит вас,

Познаете вы чудо,

Любви здесь и сейчас.

Глава 10

Вадим натянуто улыбался, с трудом подавляя зевоту. Перед ним стояла его школьная любовь, она пришла со своим мужем, узнав, что заявился Саша. Они, видите ли, поклонники его таланта.

Сам Вадим не считал, что Саша обладает хоть каким-то талантом кроме разве что суперспособностью выводить Вадима из себя. Его безумная мазня у нормальных людей вызывает в лучшем случае недоумение. Брату попросту льстят, когда называют художником. По мнению Вадима Саша был никем, а его хвалённый талант не более чем несусветная наглость.

Вера с Юлей хлопотали около разложенного Сашей стола, около бутылки освежающего лимонада, около тарелки с приготовленным Верой пирогом и закусками, принесенными с кухни.

Тонкая звонкая Настя с рыжеватыми кудрями долго владела мыслями Вадима, пока в их края не приехало семейство Левиных со своей белокурой красавицей дочкой. Вадим сравнивал обеих молодых женщин – ту, на которой женился, и ту, что отверг. Ничья. Вадима теперь решительно не устраивали обе женщины.

Вадиму всегда хотелось жениться удачно, он был ценителем женского очарования. Только это и роднило его с братом Сашей – особая слабость перед женской красотой. Разве что Саша видел в красивой женщине нечто божественное и возвышенное, а Вадима прелесть его возлюбленных