на большой территории. Пригородный снабжал сельхозпродукцией город полностью и жил за счет этого, за домами тянулись огромные теплицы в которых выращивали овощи круглый год. Кроме сельхозугодий жители держали коров, коз и птицу, и все это тоже везли на продажу в город. Дом, который нужен был полицейским находился совсем в конце села и ехать им пришлось по такой разбитой дороге, да еще и размокшей от бесконечных дождей долго. Юрий тут же вспомнил рассказ старика и теперь воочию представил наглядно как все было, тем более вечер за окном и кромешная темнота вокруг.

— Вызов поступил часа три назад на пульт МЧС от Ширяевой Анны Степановны, — рассказывал водитель, — она сообщила что ее сосед психически нестабилен, обещался накануне убить себя и маленького ребенка, а жена у него неделю как назад умерла и его сутки она уже не видит и на стук в дверь никто не открывает. — Она и участковому звонила, но он отказался взламывать дверь, тетка настырная все равно своего добилась и вызвала МЧС и заставила их вскрыть дверь, а там труп хозяина дома Степанько Виктора Валерьевича, суицид вроде, предварительное заключение от коллег, что он задохнулся угарным газом от печи. — А, ребенка в доме не нашли, и соседка утверждает, что Степанько этот как вчера еще дома закрылся с ребенком так больше и не выходил, и в гостей у них не было. — Так что возможно найденыш из роддома и есть тот самый ребенок, может его кто от такого отца утащил да подбросил на дорогу, а может и сам отец если он сумасшедший так поступил, — стали рассуждать мужчины в машине оживившись и прослушав сообщение водителя.

Юрий пока не стал никому рассказывать историю которую услышал от старика, поспешных выводов делать он не любил и решил пока свести все факты, а там уже и видно будет, только поглядывал в окно представляя как все было и когда проезжали кладбище неосознанно вздрогнул, даже в темноте его было видно хорошо и спрятаться тут и правда негде голяк вокруг ни деревьев ни кустов. Дома еще в начале Пригородного находились близко, а чем дальше, тем реже они встречались, люди жили здесь очень свободно, от соседа до соседа несколько километров и все без дорог.

— И как здесь люди то живут, — удивился вслух Юрий, — до магазина то по такой дороге проблема сбегать, а на остановку если в город сколько пилить.

Кто-то рядом с ним хмыкнул, несколько человек из коллег Юрия здесь жили и привыкли, правда эта часть совсем глухая, а там ближе к трассе поселок так даже ничего, там даже несколько каменных двухэтажных домов стояло, по местным меркам даже неплохо.

Дом, в котором произошла трагедия они увидели сразу, несмотря на дождь и темноту там толпилась куча народу, да и сам дом был ярко освещен фарами нескольких спецмашин. Машина МЧС тоже стояла рядом, так что мимо они бы точно не приехали, а еще скорая и пара непонятных легковушек, Юрий подумал может кто из начальства решил проверить.

— Везде зеваки, — заметил эксперт, — смерть всегда привлекает любопытных зевак.

Дежурную бригаду встретили любопытным разговорами явно взбудораженные происшествием соседи погибшего, стараясь подойти поближе к дому и позаглядывать в окна. Юрия как-то даже подташнило глядя на эту картину, какое же у всех любопытство, вон как шеи повытягивали пытаясь все разглядеть, а лица так покраснели от восторга, глаза блестят, будет им, о чем порассуждать, да посплетничать, тьфу смотреть противно, — подумал он. Кому-то трагедия, а кому-то… развлечение. Юрий не любил стервятников около смерти, да и его коллеги тоже, им то это работа и от нее никуда не деться, а тащится в такую погоду просто посмотреть на тело… м — да…и ничего не скажешь. Но сотрудники МЧС, как только вскрыли дом и нашли труп хозяина, так сразу же и отцепили его, что бы дежурная бригада полиции могла работать спокойно.

— Прямо дикие люди лезут упрямо как бараны, — встретил их такими словами уставший сотрудник МЧС, разгоняющий зевак, — все, передаю вам пост, так сказать в целости и неприкосновенности. — Единственный вменяемый свидетель здесь соседка самоубийцы Ширяева Анна Степановна, — вон она стоит у крыльца с ней и поговорите, а остальные уже после нашего приезда собрались.

Сотрудники МЧС уехали, эксперт стал работать с телом, а Юрий подошел к свидетельнице, стоящей поодаль от крыльца и смотревшей в сторону от всех. Она явно не хотела говорит ничего лишнего любопытным зевакам и стояла в отдалении отвернувшись в сторону огородов.

— Анна Степановна Ширяева это вы, может пока поговорим с вами, — подошел к ней Юрий.

— Да давайте конечно, — отмахнулась расстроенная полная тетка, одетая как капуста в несколько кофт, платков и в старенький распахнутый плащ поверху всей одежды. Красное обветренное лицо, глаза серые припухшие с краснотой, видно, что она плакала совсем недавно, нос картошкой, типичная крестьянская баба с грязноватыми и тоже распухшими от тяжелой работы руками. Грузноватая фигура под слоем одежек казалась громоздкой, да и резиновые сапоги, заляпанные жирными кусками чернозема бабу не красили.

Она тяжело устало двигалась, — я вот здесь рядом живу, если хотите у меня и поговорим, — предложила она грубоватым простуженным голосом.

Юрий только кивнул в знак согласия и поплелся за теткой по раскисшей земле к дому свидетельницы. Ноги в модных ботинках разъезжались при ходьбе, грязь прочно и толстым слоем прилипла к подошвам, брюки Юрий уже тут же тоже ухитрился забрызгать грязью, отряхивать и не пытался, чернозем, что поделать, тронешь только развезешь жирную грязь больше. С каким облегчением он выдохнул, когда они добрались до дома свидетельницы, хорошо еще соседка жила совсем рядом, а не километров за пять. В доме Ширяевой было тепло и чисто, Юрий застыл на грязном коврике у двери растер озябшие руки не решаясь сделать шаг в комнату.

Анна Степановна бросила ему под ноги какую-то тряпку, — оботрите ноги хоть как, да проходите не разувайтесь, вот сюда в комнату.

Юрий постарался как мог, и вроде даже не оставил за собой грязных следов войдя в комнату, краешком присел к столу и приготовился писать протокол. Поднял глаза и даже не узнал свидетельницу пока он воевал с грязью на ботинках она скинула все свои одежки оставшись только в теплом спортивном костюме и выглядела хоть и пухленькой, но уже совсем небольшой обычной женщиной возраста где-то примерно за пятьдесят лет.

— Вы сообщили о самоубийстве Степанько, — спросил он, искоса разглядывая ее.

Она вздохнула, — я конечно, вернее я не видела, что случилось,