«Собеседник» дернулся и невольно подтянул штаны.

– Да знаю, знаю, – засуетился он. – Только ты не горячись. Тарик мне сказал, чтобы я тебе передал. В общем, нет денег.

– Как это нет?

«Это же не сто рублей, а пятьдесят тысяч баксов!» – хотел гаркнуть Каха и схватить «собеседника» за грудки. Но вовремя опомнился – чем меньше людей будут знать про его интерес к этому делу, тем лучше. Может, этот ишак, Тарик, не успел проговориться, какую сумму он ему передал.

Тем временем «собеседник» со скучающим видом озирался, а его красные глазки бегали и моргали, выдавая ужас.

– На Тарика наехали люди Рамзана, после смерти отца он словно озверел. Прочесали всех.

– А я-то тут при чем? – холодно поинтересовался Каха.

– Тарику вспомнили старые долги и поставили на счетчик, у него же брат в горах. Беспредел. Или зови назад брата, или плати за него.

– И что?! – начал злиться Каха, хотя про себя отметил: «Налог на нелояльность? Башка у Рамзана варит!»

– Одним словом, твой человек ничего пока не сделал. Тарик соберет деньги и даст тебе знать. Ситуация меняется. Никто рисковать не хочет. А Рамзан больно резок.

Каха знал свою родину, знал, что не сможет найти нужных людей без финансовых потерь, но что его будут кидать друзья детства, к этому он готов не был. Для них он теперь просто попавшаяся под руку дойная корова с американской бездонной мошной. А возвращаться в Моздок и начинать разборку самому значило отступиться от всего, что так хотели для него родители. Что бы сказал сейчас отец? Не мсти, живи полной жизнью, уезжай обратно в Штаты, рожай больше детей, чтобы род наш не прервался. Но что скажет этот род, когда подрастет и окрепнет? Что их отец трус? Бежал, не отомстив за смерть родителей? Даже на похороны опоздал!

Каха резко отвернулся от «собеседника» и пошел прочь. Неуважительно так вести себя с другом покойного отца. Но какой же он друг, когда, как шакал, вместе с племянником украл священные деньги мести?

Алла в течение всего перерыва исподтишка разглядывала наглых, самодовольных южан и в который раз засомневалась, правильно ли сделала, затеяв охоту на Каху, и не поздно ли еще дать деру. Один кавказец в жизни или в компании – это изюминка, а много кавказцев наводили на нее жуть.

Во втором тайме самарцы, как заговоренные, четыре раза попали в штангу. Все уже смаковали возможную серию пенальти, но судья добавил к игре каких-то пару минут, и тут «чеченцы» неожиданно забили гол. Началось что-то невообразимое! Мужчины вокруг ревели так, что у Аллы волоски на теле поднялись дыбом! На футбольное поле выбежал какой-то большой плотный чеченец в темном костюме и черно-зеленой национальной шапочке. За ним ринулись другие.

– Это кто? – повернулась к своему спутнику Алла.

– Рамзан, – сквозь зубы процедил Каха, и в глазах его полыхнула холодная ненависть, словно это лично он, Рамзан, был виновен в его бессилии. Теперь в республике будет новый передел власти и все с таким трудом восстановленные связи могут порваться.

– Кто? – не поняла Алла.

– Кадыров!

Боже, конечно! Это же сын недавно погибшего президента Чечни Ахмата Кадырова! Это вокруг него толпились охранники в перерыве. Алла ведь читала, что он и.о. президента клуба! Перед вручением «Тереку» Кубка России рядом с пьедесталом ликующие чеченцы растянули полотнище с портретом убитого президента. С полотнища на ревущие трибуны глядел матерый хищник, мощный зверюга с недобрыми, пронзающими тебя насквозь маленькими глазками.

Круг почета команда победителей делала вместе с Рамзаном и его свитой, жадно ловящей рукоплескания ликующей толпы. Алла неожиданно увидела, как кулаки у Кахи непроизвольно сжались, и ей стало сильно не по себе.

На выходе со стадиона то там, то здесь распаленные радостью чеченцы отрывались в лезгинке. Алла подумала, как по-идиотски смотрелись бы русские, пустись они после победного матча вприсядку. Все-таки дикие люди и опасные, как дикие звери, – права ее прамачеха. Как там писал историк-самоучка Игнатий Терентьевич? Рыскает по горам в поисках добычи и терзает ее без злобы, без угрызений совести? Да что там, если уж «наше всё» считало, что убийство для них – простое телодвижение, то отсюда надо делать ноги. А то как бы самой не угодить с этим Кахой в непролазную дебрю. Кстати, где это «наше всё» такое написало? В школьной программе вроде не было…

Когда они проходили мимо ментов, что охраняли отплясывающих лезгинку чеченцев, Алла услышала, как один из стражей порядка мрачно буркнул товарищу: «Теперь, чтобы вернуть Кубок, надо будет спецназ в Чечню посылать». Другой хмыкнул в ответ и смачно харкнул в сторону разгоряченных танцоров.

После всего увиденного продолжать романтический вечер расхотелось. Волшебство рассеялось, придавленное этим злосчастным матчем, как могильным камнем.

– Поедем ужинать? – через силу спросил Каха.

– Пожалуй, в следующий раз! Слишком много впечатлений, – вежливо отказалась Алла. А сама подумала: «Даже если я решу продолжать эту опасную игру, не стоит навязываться и быть слишком доступной добычей».

– Жаль, тогда приглашаю тебя на скромные дачные шашлыки на уик-энд. – Он не собирался настаивать, самому надо было обдумать сегодняшний разговор. Успокоиться. Каха снова чувствовал приближение знакомого приступа отчаяния и боли. Думал ли он, что из блестящего богатого бизнесмена превратится в припадочную развалину?

«Виноваты врачи. Госпиталь превратился в настоящий проходной двор, – снова замелькали тысячу раз читанные строчки новостей. – Там лечились все, у кого были деньги, в том числе из Чечни и Ингушетии. Как подтвердили очевидцы из медперсонала, за деньги коммерческих больных устраивали в лучшие палаты. Беспрепятственно пускали к ним многочисленную родню. Родственники, чтобы лишний раз не мотаться через блокпосты, дневали и ночевали под дверями палат. Так что пособникам террористов было легко выяснить порядок охраны, режим пересменки и укрепленность объекта, а также заметить отсутствие бетонных блоков у въезда…»

«Ищите крайних. Врачи виноваты. А я отыщу этого сотрудника медперсонала, который наговорил все эти гадости, а заодно и безымянного писаку из этой поганой «Российской газеты», – мрачно накручивал круги гнева Каха. – Ничего, я все равно всех-всех отыщу. Врачи виноваты. Не война, которую так бездарно развязали тупые федералы. Не боевики, не неповоротливая ФСБ и не продажные чиновники. Виноваты врачи».

И он снова явственно увидел торчащие из-под развалин руки в резиновых перчатках и кончик белого халата. Руки отца. От матери не осталось ничего. Вернее, коллеги опознали что-то и похоронили вместе с отцом. А он? Он в это время возился с этой безмозглой куклой, которая не желала уезжать из своей сраной Америки! Цеплялась за шмотье, за машину, за дом. Надо было ее бросить там! Какой он идиот! Идиот!

– Согласна.

– Что? – Он не сразу очнулся и осознал себя на заднем сиденье «бентли» рядом с нежной маленькой птичкой.