– Прекрасно помню! Хороший человек, надежный, да и ресторан его славится своей кухней на весь Далмеллингтон.

В понедельник рано утром Шейла, Стефани и Руперт прилетели в Глазго, их встречали кузены девушек Мэтт и Гарри Стефенсон. На двух машинах они быстро домчались до Далмеллингтона, где должна была состояться церемония бракосочетания и где проживала многочисленная родня.

Когда утихли первые восторги по поводу их приезда и смолкли ахи и охи, родственники оставили Стефани и Шейлу наедине с огромным, от пола до потолка, старинным трюмо в доме тетушки Сибил.

В семействах среднего достатка, как правило, идеальный порядок, требующий немалых усилий, и милый домашний уют. Пока Шейла с ностальгической грустью разглядывала фотографии на стенах и на каминной полке, Стефани со свойственной ей энергией облачалась в легендарный свадебный наряд.

Расправив юбку, она наконец уселась на пуфик перед зеркалом. Шейла взяла щетку для волос и застыла в раздумье.

– Стефани, на мой взгляд, твоей прическе не достает разве что королевской диадемы. Вряд ли я могу что-то добавить. Надевай фату, и можно считать, что ты готова идти к алтарю.

Шейла украдкой бросила взгляд на свое отражение в зеркале. Надо было примерить платье, хотя говорят, примета плохая. Но, кажется, она в него влезет, если, конечно, возникнет такая необходимость.

Раздался стук в дверь, и вошла подружка невесты – десятилетняя Мэгги в длинном розовом платье, белых перчатках и с букетиком бледно-розовых роз на корсаже. Почти не дыша, она подошла к Стефани и пролепетала:

– Вы готовы? Меня просили передать, что уже пора!

– Какая ты красивая, Мэгги! – Шейла наклонилась и поцеловала двоюродную племянницу в щечку.

– Да, я знаю! Мне об этом сегодня все говорят.

Шейла и Стефани переглянулись, улыбнулись и вышли в холл, где их дожидался дядюшка Патрик. Ему предстояло вести невесту к алтарю.

В церкви, как говорится, яблоку негде было упасть. Шейла обвела присутствующих внимательным взглядом и подумала: мужчины Стефенсон всегда идут по жизни рука об руку с женщинами Стефенсон, и только смерть в силах нарушить их брак, освященный Церковью на земле, но за гробом, где «жизнь бесконечная», супруги непременно воссоединяются вновь. Она не сомневалась, что мать и отец смотрят с Небес на нее и на Стефани.

Свадебный ужин в ресторане удался на славу. Гостей было пар пятьдесят. От волнения и шампанского Шейла разрумянилась и с удовольствием принимала участие в праздничном застолье. Тут была и нежно-кремовая малосольная осетрина с укропом, и обязательный дышащий паром пирог с глиняной фигуркой дрозда посередине, и торт, который по традиции разрезает молодая жена...

А потом до глубокой ночи пели песни и плясали.

Уже засыпая, Шейла надумала рано утром лететь в Лондон. Как там Генри и Одри? Пора возвращаться...

В Веллингтон Маргарет прилетела пасмурным утром. Моросил дождь. Пахло сыростью и почему-то хризантемами. Она взяла такси и поехала к матери.

Лавиния Холдер продала дом в пригороде Лондона и переехала в Новую Зеландию спустя два года, как Маргарет вышла замуж.

Она и здесь образовала кружок, куда входили три писателя, художник-абстракционист, струнный квартет и две местные львицы из благотворительного общества. По вторникам Лавиния давала обеды, а по пятницам у нее пили чай в более расширенном составе.

Гости много курили и, если приходил известный романист Браун, просили почитать очередную главу из романа, который тот писал уже второй год. При всей субтильности телосложения у этого джентльмена был неожиданно густой бас, и он явно упивался звуками собственного голоса.

А потом гурьбой ходили к ручью. Мелкий, прозрачный, он бежал по гальке меж орхидей и ирисов. На веранду выносили магнитофон и слушали либо «Остров радости» Дебюсси, либо «Болеро» Равеля.

А затем всех приглашали в овальную столовую, где подавали кофе, а к нему порто. Однако Лавиния любила херес, а гости предпочитали более крепкие напитки.

Был понедельник. Маргарет радовалась, что день неприемный. Она рассчитывала отдохнуть у матери до приезда Эрвина. Он улетел в Штаты на гастроли в один день с ней. Сказал, что пробудет там дней десять. Раньше следующего понедельника она его не ждала.

Показались ворота, машина покатила по дуге подъездной аллеи, и Маргарет наконец увидела дом, принадлежащий ей и ее матери.

Современной постройки длинное двухэтажное здание из белого камня, притягивающего утренний свет, заканчивалось по бокам закругленными каменными стенами, которые можно было принять за флигели. Дверь красного дерева меж белоснежных колонн, а над нею – изящное веерообразное окно...

Маргарет любила этот дом. Комнаты светлые, с высокими потолками, все сияет белизной. На стенах – картины в ярких тонах. В ванных комнатах мягкие полотенца, устланные ковриками полы, мыло с чудесным запахом.

Маргарет расплатилась с таксистом и пошла по дорожке к дому. Ей навстречу уже шагала рослая женщина – смуглая, с крупными чертами лица. На ней был изумрудный бархатный балахон с золотым позументом по подолу, пройме и краям широких рукавов. Черные волосы были заколоты на затылке в большой пучок золотой пряжкой.

– Маргарет! Как прошла поездка? – воскликнула она, подходя. – Что Одри?

– С Одри все в порядке, мама! Как выяснилось, я ей не нужна.

– Я так и думала. – Судя по тону, миссис Холдер ничуть не расстроилась этим обстоятельством. – Пойдем в дом. Повар приготовил твоих любимых куропаток и суфле под винным соусом.

Они ели не в столовой, а в большой кухне, и аромат в ней стоял упоительный.

– Знаешь, после твоего отъезда звонил Генри, – сообщила дочери Лавиния. – Я провела свою партию достойно. Ничего определенного ему не сказала.

– Спасибо, мама. Думаю, пора начинать бракоразводный процесс. Эрвин тоже настаивает на этом.

– А Одри, какой ты ее нашла?

– Веселой и благополучной. Повторяю, пока я ей не нужна, а там видно будет.

– Маргарет, дорогая, ты не права. Она еще маленькая, не понимает всей сложности ситуации. Хотя, помню, в свои два года она уже была с характером. Бывало, привезу игрушку, спрашиваю спустя четверть часа, кто купил ей Братца Кролика? Отвечает: папа... А кто подарил плюшевого медвежонка? Папа... Все папа да папа.

– Она к нему очень привязана. Это и понятно, Генри в ней души не чает.

Маргарет пододвинула к себе пепельницу и закурила.

– Генри нужно отдать должное, он человек надежный! – сказала Лавиния. – Великодушный, порядочный... Есть в нем рациональное зерно...

Миссис Холдер любила вставлять в разговор фразы, совершенно к делу не относящиеся.

– Брось, мама, мы не на элеваторе! – раздраженно перебила Маргарет. – Эрвин считает, что Генри, в известной мере, жлоб.