– Кира, покажи им запись… Кира все на телефон записала! – сказала Лида.

– Ой, да достали вы с этим телефоном, с этим ютьюбом! – фыркнул дядя Толик.

Кира включила запись. На экране – искаженное лицо Гели, отец, оскалив зубы, выворачивает девочке шею… Тетя Зина поморщилась, тетя Тоня прижала руки к груди, испуганно захлопала глазами.

– Ой, делов-то… Подумаешь! – посмотрев на экран, заявил дядя Толик. – В следующий раз я запишу, как Зинка меня скалкой гоняет!

Его взрослые сыновья, переглянувшись, захохотали. Кажется, не всех присутствующих впечатлило увиденное.

Сожитель тети Тони, Гена (он, кстати, записи не видел, стоял в стороне), тоже смеялся, показывая железные зубы, и кадык на его горле двигался вверх-вниз, словно он уже начал про себя проговаривать какую-то историю.

– А вот у нас в Магадане друган мой пригласил к себе в гости женщину, – воспользовался случаем Гена. – Женщину, значит, пригласил, мой друган…

– Да тихо ты, брателло, уже всех достал своими историями, – цыкнул на него дядя Толя. – Вы мне лучше скажите, будет завтра юбилей или все отложено? Едем на базу или не едем?

– Откуда я знаю, – схватилась за голову Кира. «Мама была права. Им наплевать. Они считают это все нормальным, такие отношения… Бесполезно. Бесполезно им объяснять что-то! Какая я наивная…» – Идите к отцу, он у Брагина сейчас, в доме. Вот и узнаете. Да, минутку…

Все обернулись, стоя уже у дверей. Кира продолжила:

– Что я хочу сказать. Вы несчастные люди, мои дорогие родственники. Вы ничего не замечаете, не хотите видеть…

– Ой, Кир, да ладно, успокойся. Вот недаром же тебя в театр потянуло, любишь ты на людях представления устраивать…

– Минутку, – непреклонно произнесла Кира. – Анжела!

Девочка, дочь тети Тони, вздрогнула, подняла на Киру глаза. Глаза печального, одинокого, несчастного ребенка.

– Анжела, ты выглядишь очень грустной. Тебе плохо? – серьезно спросила Кира.

Анжела молчала.

– Конечно, ей плохо, – фыркнула тетя Зина. – Мать такое сокровище в дом притащила…

– Как ты живешь? У тебя есть своя комната?

– У нее нет своей комнаты, – опять неугомонная тетя Зина. – У них же с Тонькой «однушка». Матерь Генку в дом позвала, Анжела теперь на кухне спит и уроки там же делает.

– Это плохо. Ты усложнила жизнь своего ребенка, тетя Тоня, – мрачно произнесла Кира, которую уже несло непонятно куда. – Если твой новый брак ухудшит условия жизни твоего ребенка – ты не должна вступать в этот брак. Ты не должна жертвовать дочерью ради своих постельных радостей, тетя Тоня.

– Ай маладца! – захлопал в ладоши дядя Толик. – Слышь, Зин, Кирка дело говорит! А тебе, Тонь, лишь бы штаны в доме.

– Уголовника привела к себе… У тебя же девочка, подросток! – не выдержала и тетя Лида. – Чему он ее научит? Как это… по фене ботать?!

– Я при ребенке не выражаюсь! – испугался Гена. – Попрошу без домыслов… Не выражаюсь я при ребенке.

– Анжелочка… – тетя Лида присела перед девочкой, взяла ее за руку. – Гена тебя обижает? Скажи только честно.

В комнате вдруг повисла тишина, а Гена побледнел, кадык на его горле так и ходил вверх-вниз.

– Я не знаю, – прошептала Анжела.

– Ты скажи. Ты не бойся ничего. Гена тебя обижал?

– Он меня… он меня… – прошептала, давясь слезами, Анжела. – Он меня трогал.

– Где? – подняла затылок тетя Зина, сжала кулаки.

– Здесь… – Анжела кончиками пальцев коснулась своей груди.

«Ах…» – пронеслось по комнате. Кажется, это вздохнули все присутствующие.

– Вот гад.

– Нет, вы слышали это?

– Ну, Геннадий… Тебе это с рук не сойдет…

– Ребенка он щупал… Да тебе сейчас все щупальцы твои оторвут!

Мгновение – и Гену уже таскали по комнате. Дядя Толик, его сыновья, Петр и Павел, и даже тетя Зина лупили изо всех сил сожителя тетя Тони.

– Послушайте… Что вы делаете? – опомнилась скоро тетя Лида. – Давайте лучше в полицию обратимся…

– Какая полиция… Мы сами ему сейчас про закон объясним!

– Ну Гена, ну ты и крокодил…

Гена визжал, тщетно пытался прикрыться руками… бесполезно. Удары сыпались на него со всех сторон. Били бывшего уголовника руками и ногами и всем тем, что попадалось под руку.

Оцепенев, Кира наблюдала за происходящим. И только когда брызнула кровь, она поморщилась и отвернулась. Пусть. Так и надо.

– Больно!

– Ах, тебе больно… Ребята, тащите его во двор, иначе все помещение тут замараем.

Избиение перенеслось во двор. Но там, к счастью, Гене удалось вырваться, и он сумел убежать.

Но никто за ним не погнался – мужчины стояли отдуваясь, потирали кулаки.

– Это вам не полиция… Будут там рассусоливать, у нас расправа короткая.

– Тонька, ну ты дура будешь, если обратно этого хмыря примешь…

Тетя Тоня стояла ошеломленная, молча.

– Анжел, если чего, ты говори. Мы с этим Геной живо разберемся!

– Погодите… А с Гелей что делать? А с мамой? – выйдя во двор следом, спросила Кира.

– Ты, Кир, не выдумывай… Все с ними в порядке будет, свои люди. Договорятся.

Отряхиваясь и перебрасываясь короткими фразами, родственники, в том числе и тетя Тоня с Анжелой, покинули двор.

– Какой ужас… – пробормотала Кира. – Я как чувствовала. Она выглядела такой несчастной, эта девочка!

– Ты права. Надо было вмешаться. Ах, Кира, если бы не ты… – причитала тетя Лида. Потом потерла лоб, задумалась. – Да, а как Олечке с Гелей помочь? Я знаю. Мы сейчас пойдем к вам, заберем их, и пусть пока живут у меня.

– Тетя Лида… Лидуся! – обрадовалась Кира. – Это очень хорошо, очень правильно…

– Виктор, я думаю, против не будет. Он скоро с работы вернется, я ему все объясню. Ты не думай, он человек добрый, сердечный, не злой совсем.

Тетя Лида с Кирой заторопились к дому Гартунгов. Пока шли, обсуждали произошедшее.

– А если бы я не спросила Анжелу при всех, как ей живется с отчимом?

– Страшно представить, как далеко мог зайти этот уголовник! – горячо согласилась тетя Лида. – Знаешь, я боялась вмешиваться в жизнь своих близких. В жизнь чужих да, могла, когда права ребенка явно нарушались. А вот если дело касалось своих… Жила по принципу – сами разберутся. Нет, все, конечно, не в восторге были от выбора Тони, и в глаза, и за глаза ее осуждали…

– И дело не в том, что Гена уголовник. Как говорится, от тюрьмы да сумы не зарекайся, – подхватила Кира. – Бывает, люди оступаются, а после раскаиваются. И преступления разные случаются… Но когда такой откровенный уголовник-уголовник, насквозь прожженный зоной, слушать его невозможно… Слава богу, что мы избавили Анжелу от соседства с ним. Но я не понимаю! Почему наши многоуважаемые родственники дружно бросились спасать Анжелу, а Геле… помочь не хотят? – уже тише закончила она фразу.