Ни в какой другой области эта его непоколебимая последовательность не проявляется более очевидно. То, что планировал пятнадцатилетний юноша, осуществлял пятидесятилетний мужчина, зачастую, как, например, в случае с новым мостом через Дунай, так же точно, как будто между планированием и претворением плана в жизнь было лишь несколько недель, а не десятилетий. План существовал; затем пришли власть и влияние, и план стал реальностью. Это случалось с поразительной регулярностью, словно пятнадцатилетний мальчишка не сомневался в том, что однажды у него будут необходимая власть и средства. Понять это мне слишком сложно. Я не могу представить себе, что такое возможно. Есть искушение назвать это «чудом», потому что не нахожу рационального объяснения.

Действительно, планы, которые этот никому не известный мальчик составлял для перестройки своего родного города Линца, до последней детали совпадают с планом городской застройки, который был введен в действие после 1938 года. Я почти побаиваюсь рассказывать на этих страницах об этих его первых планах, чтобы читатели не усомнились в моей правдивости. И все же каждый слог из того, что я собираюсь рассказать, правда.

На мое восемнадцатилетие 3 августа 1906 года мой друг подарил мне рисунок виллы. Похожая на ту, которую он планировал построить для Стефании, она была в его любимом стиле ренессанс. К счастью, эти рисунки сохранились. На них изображено внушительное здание, похожее на палаццо, фасад которого украшен встроенной башенкой. План первого этажа демонстрирует хорошо продуманное расположение комнат, которые удобно разместились вокруг музыкальной комнаты. На отдельном рисунке изображена витая лестница, изящная архитектурная деталь, и вестибюль с тяжелыми балочными перекрытиями. Вход на отдельном эскизе обозначен несколькими отрывистыми штрихами. Мы с Адольфом также подобрали подходящее место для подарка мне на день рождения: дом должен был стоять на горе Бауэрнберг. Когда позднее я встретился с Гитлером в Байройте, я не стал напоминать ему об этом воображаемом доме. Он на самом деле мог бы подарить мне виллу на Бауэрнберге, которая, возможно, была бы лучше его изначального плана.

Еще большее впечатление производят два эскиза (они по-прежнему находятся у меня), образцы его многочисленных планов нового концертного зала в Линце. Старый театр не отвечал никаким требованиям, и несколько любителей искусства, проживавших в Линце, основали общество для содействия строительству современного здания театра. Адольф сразу же вступил в это общество и принимал участие в конкурсе идей. Он месяцами работал над своими планами и чертежами и был полностью убежден, что его предложения будут приняты. Он был вне себя от гнева, когда общество разрушило все его надежды, отказавшись от строительства нового здания, а вместо этого решило реконструировать старое. Я ссылаюсь на его едкие замечания в письме, которое он прислал мне 17 августа 1908 года: «По-видимому, они опять намереваются латать эту старую развалину».

Придя в бешенство, он сказал, что больше всего на свете ему хотелось бы завернуть свой учебник по архитектуре и послать его на адрес этого Общественного комитета перестройки театра по осуществлению проекта строительства современного здания. Как же точно это чудовищное название передает его гнев!

Этим же периодом датируются и два эскиза, сделанные на обеих сторонах одного листа. На одной стороне изображен зал. Стена разделена колоннами, между которыми располагаются ложи. Балюстрада украшена разнообразными статуями. Могучий купол потолка накрывает зал. На обратной стороне этого смелого проекта Адольф объяснял мне акустические характеристики проектируемого здания, которые меня, как музыканта, особенно интересовали. Там четко показано, как звуковые волны, поднимаясь от оркестра, отражаются от потолка таким образом, чтобы, так сказать, литься на сидящую внизу публику. Адольфа очень интересовали акустические проблемы. Я помню, например, его предложение путем внесения изменений в конструкцию потолка переделать зал в парке Фольксгартен, плохая акустика которого всегда раздражала нас.

А теперь что касается перестройки Линца. Здесь у него была масса идей, но все же он не вносил изменения без разбора и строго придерживался своих уже принятых решений, поэтому я так хорошо их помню. Всякий раз, когда мы проходили мимо того или иного места, у него немедленно были готовы все планы.

Удивительно компактная главная площадь была постоянным предметом восхищения Адольфа, он сожалел лишь о том, что два дома, расположенные ближе всего к Дунаю, закрывали свободный вид на реку и на цепь холмов за ней. На его планах эти два дома отодвинуты друг от друга настолько, чтобы открывался свободный вид на новый, расширенный мост. При этом, однако, он существенно не изменял прежний вид площади; и это решение было позднее осуществлено. Здание муниципального совета, которое стояло на площади, он счел недостойным такого растущего города, как Линц. Он мысленно видел новое, величественное здание городского совета, построенное в современном стиле, далеком от того неоготического стиля, который в те времена был популярен при постройке такого рода зданий в Вене и Мюнхене, например. По-другому Гитлер подошел к реконструкции старой башни, уродливой, похожей на ящик громады, которая возвышалась над старым городом. Он обнаружил старое печатное изображение, сделанное Мерианом, на котором эта башня была изображена в том виде, в каком существовала до большого пожара. Ее первоначальный облик следовало восстановить, а башню превратить в музей.

Еще одно здание, которое всегда вызывало его восхищение, был музей, построенный в 1892 году. Мы часто стояли и смотрели на мраморный фриз длиной ПО метров, на котором рельефно были изображены сцены из истории страны. Он никогда не утомлялся, разглядывая его. Адольф расширял здание музея за пределы прилегающего монастырского сада и удлинял фриз до 220 метров, чтобы сделать его, как он утверждал, самым длинным рельефным фризом в этой части света. Новый собор, который тогда находился в состоянии реконструкции, постоянно занимал его. Восстановление готического стиля, по его мнению, было безнадежным делом, и он злился, что жители Линца не могли поспорить с жителями Вены. Ведь высота шпиля в Линце ограничивалась 134 метрами из уважения к кафедральному собору Святого Стефана в Вене, который был высотой 138 метров. Адольф был чрезвычайно доволен новой корпорацией каменщиков, которая была основана в связи со строительством этого собора, так как он надеялся, что это повлечет за собой обучение целого ряда способных каменщиков для нужд города. Железнодорожный вокзал располагался слишком близко к городу и своей сетью железнодорожных путей мешал как движению транспорта, так и развитию города. Здесь Адольф нашел хитроумное решение, которое опережало время. Он убрал вокзал из города, перенеся его в сельскую местность, и проложил пути под землей через весь город. Пространство, освободившееся после сноса старого вокзала, предназначалось для расширения общественного парка. Читая это, не следует забывать, что на дворе был 1907 год и Адольф был никому не известный молодой человек восемнадцати лет, не имевший специальной подготовки или квалификации, который предлагал на обсуждение эти проекты, произведшие коренную ломку в городском планировании и доказавшие, насколько способен он был даже тогда отметать существующие идеи.