Дабы отвлечься от этого зрелища, Кирилл принялся оглядывать комнату. Хоромы были царскими, хотя не могли похвастаться обилием мебели. Однако именно в этом и был определенный смысл. В комнате стоял письменный стол с навороченным компьютером, который демонстративно повернул к Кириллу свой плоский, как блин, монитор. Пол был застлан пушистым бежевым ковром. Кроме всего прочего в комнате находился громадная система домашнего кинотеатра – невероятно сложный агрегат, с большим количеством кнопочек, лампочек и прочей лабуды. На полу стоял здоровенный музыкальный центр. Прямо на ковре были рассыпаны с полдесятка дисков. Еще несколько стояли аккуратной стопочкой в специальном футляре там же. Диван и два кресла, оббитые коричневой кожей, с царственным величием стояли у стены.

На столе стояла прозрачная выгнутая рамочка с фотографией Богдана. Несмотря на профессию убитого, фото в рамке было любительским и не блистало четкостью. Очевидно, Богдана снимали простой «мыльницей». На фотографии он сидел на корточках рядом с каким-то водоемом. На нем были обрезанные джинсы и тельняшка. На первый план назойливо лезла татуировка. Кирилл вспомнил, что полустертую картинку невиданного дракона он лично лицезрел на плече трупа. Очевидно, Богдан предпочитал переводные картинки настоящим тату, хотя, может быть, в агентстве не приветствовалось, когда их работники делали себе татуаж. Это обстоятельство следовало уточнить.

Вздохнув, Кирилл начал допрос Соловьева. Тот театрально хватался за голову, но, по мнению Кирилла слегка пережимал.

– Кем доводился вам убитый? – спросил Кирилл, получив точные анкетные данные Соловьева.

– Другом, – ответил он после короткой заминки.

– А если точнее?

Соловьев схватился за сигареты, и, сунув одну из них в рот, старательно раскурил фильтр. Кирилл поморщился: сыграно было совсем уж паршиво.

– Любовником, – наконец ответил Соловьев. – Но надеюсь, что вы понимаете…

– Разумеется, – скучным голосом ответил Кирилл, тщательно записывая ответы Эдуарда. – Как давно вы знакомы?

– Не слишком давно… Пару месяцев.

– При каких обстоятельствах вы познакомились? Где?

Соловьев занудно принялся рассказывать встречу в ресторане, где отмечалось назначение Милены на новую должность. Кирилл старательно записывал свидетелей, уточнял адреса и данные, присутствовавших на том вечере. Краем глаза он отметил, что опер, протоколирующий показания Шапокляк, замаячил за спиной, не желая, впрочем, отрывать Кирилла от работы.

– В каких вы были отношениях, я имею в виду, кроме интимных? Ссорились часто?

– Что вы, – вспыхнул Соловьев. – Вообще не ссорились. Жили душа в душу.

– Может быть, вы слышали о каких-либо неприятностях у Тихомирова на работе или в семье?

– Нет, – отрицательно покачал головой Эдуард. – Богдан был очень закрытым человеком и о себе мало рассказывал.

Кирилл задавал общие вопросы, нутром чувствуя, что Соловьев врет, как сивый мерин, однако годы бизнеса делали свое дело, и изворачивался Соловьев мастерски. Следовало вызвать его повесткой и как следует нажать уже там, в отделении, а не здесь, в этой милой квартирке, где Соловьев чувствует себя хозяином, хотя в соседней комнате лежит труп его любовника. С каждой минутой Эдуард становился все более уверенным в себе. На вопросы он давал все более уклончивые и расплывчатые ответы. Кирилл начал злиться.

– Посмотрите, пожалуйста, что пропало в квартире, – попросил он. Соловьева сорвало с места, и он полетел к шкафам. Кирилл следовал за ним. Эдуард покосился на полулежащую Милену, которая мутно глядела в потолок, нюхая нашатырь. Соловьев не ринулся выворачивать ящики наизнанку, он сразу кинулся к встроенному в шкаф сейфу, который был абсолютно незаметен. Лицо его заметно побледнело, когда он увидел, что полки железного агрегата девственно чисты.

– Денег нет, – беспомощно произнес он. – И кредитка тут лежала.

Кирилл повернулся к эксперту:

– Сейф взломан?

– Открыт, и, похоже, покойным собственноручно. Более точно скажу после дактилоскопии, – ответил эксперт, оглядывая в лупу что-то неразличимое простым взглядом. Кирилл повернулся к Соловьеву.

– Тихомиров знал код?

– Конечно. Он ведь там и свои деньги хранил, – ответил Эдуард. – Ничего не понимаю, как он мог?

– А вам не приходит в голову, что его могли заставить это сделать, – неожиданно зло произнесла Милена. Кирилл и Эдуард обернулись на голос. Девушка уже пришла в себя и буравила взглядом Соловьева. Кирилл бросил суровый взгляд на оперативника, и тот быстро вывел девушку из комнаты. Милена упиралась, словно желала присутствовать при их разговоре.

– Что еще пропало? – спросил Кирилл.

– Видика нет, – буркнул Соловьев, хмуро оглядывая комнату. – Ноутбука не вижу… А ваши люди не находили такой черный дипломат с кодовым замком?

Кирилл повернулся к эксперту. Тот пожал плечами и кивнул на одного из своих помощников. Тот отрицательно покачал головой.

– Не было.

– А что там было? – спросил Кирилл.

– Документы, – глухо ответил Эдуард, – деловые бумаги, счета… Очень важные документы. Но главное – кредитка…

– На ней было много денег?

– Да. Погодите, я должен позвонить в банк и заблокировать счет.

Соловьев долго дозванивался в банк, что-то бурчал вполголоса, потом и вовсе вышел на балкон. Когда он вернулся, его щеки были не просто бледными, а синими.

– Кто-то перевел все деньги на другой счет. На карте ничего не осталось… – произнес Эдуард и рухнул в кресло. На остальные вопросы, задаваемые ему Кириллом для проформы, Соловьев отвечал вяло. Видимо, судьба утраченных денег его сильно взволновала. Впрочем, сумму, хранимую на счету, он назвать отказался. Передав Эдуарда молоденькому сержанту, который списывал анкетные данные Соловьева, Кирилл вышел к оперативнику, нетерпеливо топтавшемуся около двери.

– Ну что? – быстро спросил Кирилл, ловко вытягивая сигарету из предложенной ему пачки.

– Тут бабулька-вахтерша какую-то девицу видела странную. Вроде знакомая, а вроде, как и нет.

Кирилл вышел на улицу и увидел на скамейке пожилую даму, достаточно обычного вида. По дороге он увидел громадный джип, стоящий прямо на клумбе.

– Соловьева? – спросил он. Опер кивнул и направился к машине, где крутился милицейский шофер и куча подростков. Кирилл подошел к старушке и вежливо поздоровался.

– Расскажите, пожалуйста, кого вы видели ночью?

Старушка охотно открыла рот.

– Дак я и говорю, поздно уже было. Сижу я на вахте. Ходики как раз три часа пробили…

– Вы так поздно сидели на вахте? – перебил Кирилл. Старушка слегка смутилась.

– Дак кот у меня… Гулена, а не кот. Ушел вечером, я в одиннадцать домой пошла, дверь заперла честь по чести. Потом каждый час вставала, спускалась и кота звала. Кот у меня шибко красивый, еще скрадут. Зову, зову… Не идет, зараза. А в три часа спустилась, слышу – орет где-то рядом. Я покричала, прибег. Взяла я, значит, его на руки, и домой, а тут она и спускается, да тихо так, напугала меня. Поравнялась, значит со мной и говорит: «Здрасте, баба Маня!». Я говорю: «Здравствуй!», а кто такая – не признаю. А уж я-то всех в доме знаю. Я тут почитай сорок лет живу. Дом-то у нас сталинский, охотников на него всегда было много, а мне как передовику производства, квартирку дали, правда на первом этаже…