– Кать, – позвал он, – ты когда домой?

– Да вот погрузим удобрение, и можно возвращаться.

– Откуда взялось удобрение?

– Это мы попутно сделку одну хотим провернуть. С нами Белый, так что не волнуйся, все будет хорошо.

В этот момент Шалва Гургенович смог наконец выбраться из «девятки» и, направляясь ко мне, позвал:

– Кето! Дорогой!

Я зажала трубку рукой, но было поздно.

– Катерина, кто там с тобой? – строго поинтересовался Егоров.

– Это не со мной, Паш, я сейчас говорить не могу, здесь людей много, я перезвоню.

Подойдя к Элеоноре, я пожаловалась:

– Все, больше не хочу, чтобы меня тискал Гургенович, с меня хватит, скажи Михаилу, что мы можем ехать домой.

– А Гошка?

– Не знаю, где он. Захочет домой, приедет, дорогу знает.

Белый сел за руль своей «девятки», и мы заняли каждый свое место: Элеонора впереди, а мы с виноделом вдвоем сзади. Мое внимание опять привлекли мужчины, появившиеся в порту после отъезда «ауди».

– Миша, – попросила я, – ты не можешь проверить документы у этих типов? – Я показала на джинсового.

– Чем они тебе не понравились? – оглянулся на меня Белый.

– Они ищут Никифорова, мне интересно, кто они такие.

Михаил вылез из машины, пристроился к компании водителей и попросил огоньку. Через минуту он уже точно так же сплевывал и принимал участие в разговоре. Еще через пару минут к их кучке подошел джинсовый.

Пока я следила за действиями капитана Белого, Шалва Гургенович опять прижался ко мне и распустил руки.

– Не сейчас, – с обещанием в глазах сказала я ему и улыбнулась.

– Кето, я влюбился, – признался винодел.

Михаил продолжал о чем-то толковать с подозрительным типом.

Они отошли в сторону, видно было, как Белый достал и предъявил удостоверение, после чего джинсовый проделал то же самое, и мужчины, пожав друг другу руки, разошлись. Мишка сел в машину и завел двигатель.

– Ну и кто это?

– Это ФСБ.

– Значит, майор Прясников. А те, кто увез Гошу, – кто они?

– А кто его увез?

Шалва Гургенович неожиданно сполз с сиденья и накрылся газетой.

– Что такое, дорогой? – удивилась я.

– Слушай, генацвали, зачем мне эфэсбе? Мне не нужен эфэсбе.

– Шалва Гургенович, признайся, ты террорист? – спросила я.

– Зачем обидеть хочешь? – оскорбился гость с Кавказа.

– А чего тогда нервничаешь?

– Это он по привычке, – объяснила за него Эля.

– По привычке?

– Гоша сказал, что Шалва занимается незаконными поставками вина.

– Ну и крендель. А прикидывается честным виноделом.

Мы выехали за территорию порта, продолжая обсуждать поведение нашего гостя. Он в разговоре участия не принимал, сложил руки на животе и делал вид, что дремлет.

– Так куда подевался Никифоров? – опять спросил Миша.

– Его увез другой покупатель, Денис Олегович какой-то.

– Звони Никифорову, – распорядился Белый.

Я набрала Гошкин номер, долго звонила, но на звонок никто не ответил. Белый продолжал беспокоиться:

– На какой машине он уехал?

– Это был «ауди».

– Номер не запомнила?

Шалва Гургенович, Эля и я совместными усилиями вспомнили номер иномарки. Когда мы подъехали к посту ГИБДД, Мишка притормозил, вышел из машины и скрылся в дежурной части.

Через несколько минут мы уже сворачивали в сторону Абрау-Дюрсо. На дорогу опускались сумерки.

– Ты уверен? – спросила я Михаила, опять набирая номер Никифорова.

– Совершенно, – отозвался он.

Никифоров по-прежнему не отвечал.

Справа от нас показалось море, я смотрела по сторонам и приходила в восторг от каждого куста. Винодел фыркал и размахивал руками, будто дирижировал оркестром.

– Слушай, приедешь ко мне в Батум, я тебе такой море покажу, – обещал он мне.

– Я думала, виноград в Кахетинской долине растет, а не в Батуми.

– Э, – взмахнул он руками, – слушай, какой разница, Аджария или Кахетия? Везде хорошо!

«Жигули» Белого вошли в поворот, за которым открылся такой захватывающий вид на озеро Абрау, что даже Шалва Гургенович зацокал языком:

– Вах, слушай, как дома.

В этот момент Белый резко ударил по тормозам, и я упала на гостя. Он тут же этим воспользовался, прижал меня к себе и уколол усами в ухо.

В кустах на обочине стоял знакомый нам «ауди». Вокруг не наблюдалось ни единой живой души. Белый не стал глушить двигатель, всем велел оставаться на местах, открыл дверцу, достал пистолет, осторожно высунулся и огляделся. Стояла тишина.

– Миша, – очнулась Элеонора, – я с тобой.

Она отстегнула ремень безопасности и вышла следом за Михаилом. Жестом он показал ей, что она должна вернуться, но Эля и не подумала останавливаться. Подруга обошла «девятку» и оказалась рядом с капитаном. Они осторожно приблизились к машине, подергали ручки. Дверцы «ауди» были закрыты. Держась за руки, Мишка с Элей подошли к самому краю дороги и стали смотреть с обрыва вниз.

Меня гипнотизировал «ауди». Не удержавшись, я тоже вышла из «жигулей». Один Шалва Гургенович исполнял наказ Михаила оставаться на месте.

Меня осенило, я схватила свою сумку и вынула из нее заветную проволочку.

– Кето, – Шалва сделал попытку остановить меня, – не ходи туда.

Краем глаза я увидела, как Белый присел и потянул Матюшину за руку.

Добежав до «ауди», я вставила воровской инструмент в замок и стала поворачивать его там, время от времени проверяя, открылся замок или нет. Дверца не поддавалась. Я постояла, стараясь унять сердцебиение, и продолжила свое занятие.

Заинтригованный моей возней, Шалва нарушил инструкцию, вышел из «жигулей», мягко отстранил меня и взялся за дело сам.

Наконец мы услышали щелчок центрального замка. Открыв дверцу, я просунула голову в салон. То, что я искала, было на заднем сиденье – кейс, набитый пачками долларов. Я схватила ценный груз и побежала с ним к Матюшиной и Белому. Подбежав, я охнула и резко остановилась, будто натолкнулась на невидимое препятствие.

Спуск к морю был покрыт растительностью. Солнце садилось, освещая кусочек дикого пляжа, на котором топтались маленькие фигурки четверых мужчин. Эти четверо неторопливо, с оттяжкой били пятого. Пятым был Никифоров. Били его жестоко, ногами и дубинками. Он раскачивался под ударами, стоя на коленях, закрывал лицо, и было понятно, что долго не продержится.