Старуха отвернулась от Гиффорда и уставилась в огонь; ее сгорбленную фигуру скрывали несколько слоев старой шерстяной одежды.

– Под Ивефом ты подразумеваешь Ивера-резчика?

Гиффорд исподлобья взглянул Падере в спину. Она отлично понимает, о ком он.

– Да.

– С чего ты взял? – спокойным, даже безмятежным тоном осведомилась старуха.

Она не удивилась, не рассердилась и не рассмеялась. Она даже не спросила, не шучу ли я. Почему?

– Я же сказал, я только что обедал с Фоан. В фезультате она фасплакалась.

– Ну, неудивительно, она же обедала с тобой.

– Это ведь ты его убила. – Гиффорд, хромая, подошел к столу и взглянул на горку грибов. – Все очень удивились, когда он умеф. Пфосто лег спать и не пфоснулся. Ты его отфавила?

Падера молча поворошила угли в очаге.

– Где ты взяла эти гфибы? – спросил Гиффорд. – Эти места нам незнакомы, а ты умудфилась найти здесь гфибы… некотофые могут быть ядовитыми.

Падера развернулась и уставилась на него одним глазом.

– Ты к чему клонишь?

– Я хочу знать твой возфаст.

– Твой возраст, – поправила она.

– Ты же знаешь, я не могу сказать пфавильно.

– Если не можешь говорить нормально, держи язык за зубами.

– Я хочу знать твой возфаст. Сколько тебе лет? – настойчиво повторил Гиффорд.

– Не знаю, сбилась со счета.

– Ага, как же. Ты всегда так говофишь.

– Какое тебе дело до моего возраста?

– Ты стафше всех в Далль-Фэне.

– И что с того, мальчик-калека? – срывающимся голосом спросила Падера.

– Может быть, ты вообще не из Далль-Фэна. Может, ты пфосто пфишла откуда-то издалека и пефежила всех, кто помнил о том, что ты чужая.

Падера уселась за стол, на котором лежали грибы.

– По-твоему выходит, моего мужа Мэлвина и наших сыновей не существовало?

– Может, и так. Я не видел ни Мэлвина, ни твоих сыновей.

– Потому что ты слишком молод и не застал их.

– Обычно дети живут дольше своих фодителей.

– Не всегда. – Голос Падеры звучал печально, однако по лицу, похожему на печеное яблоко, невозможно было прочесть ее мысли. – Просто я жила слишком долго. Обычно люди столько не живут.

– Я думаю, никто столько не живет.

Старуха внимательно взглянула на него.

– К чему ты клонишь, калека?

– К тому, что ты, похоже, не только выглядишь и ведешь себя как ведьма.

Падера изменилась в лице, едва уловимо – слова Гиффорда задели ее за живое.

– Когда люди пфоклинают дфуг дфуга, они часто поминают одно имя. Обычное имя, не имя бога, так что гфеха в том нет. А что если это не обычное имя? Что если эта ведьма действительно существует?

Сморщенные губы Падеры сложились в улыбку.

– Значит, ты не просто обвиняешь меня в том, что я ведьма. Ты хочешь сказать, что я та самая ведьма?

– Все легенды откуда-то бефут начало.

– Какие такие легенды?

– Сама знаешь. Все, кто живет на лике Элан, знают это имя, но никто не знает, что оно означает. А я думаю, тебе это известно.

Старуха кивнула.

– Да, известно.

Гиффорд удивился. Несмотря на показную уверенность, он и сам не понимал толком, что ищет. Хорошо, что Брин здесь нет. Он хотел поговорить с Падерой наедине. Хотя, если его подозрения оправданы, зря он пошел в ведьмино логово в одиночку. Никто не знает, что он здесь.

– Значит, Ивеф умеф от отфавы? – спросил он.

– Да. – Падера взяла в руку нож. – Ивер был очень дурной человек. Никто об этом и не догадывался, кроме меня и, конечно, Роан. Он бил ее, но ты и без меня это знаешь.

– Все в Далль-Фэне это знают.

– Нет. Люди подозревали, но никто не знал наверняка. Даже мне не все известно. – Падера снова прожгла его взглядом. – Тебе ведомо, что он убил мать Роан?

– Фоан сказала, ее мать умефла так же, как и моя, пфи фодах.

– Если ты хочешь сказать «при родах» – да, Роан всем так говорит. Наверное, она уже и себя в этом убедила.

Раньше пронизывающие взгляды Падеры казались Гиффорду одной из ее странностей, а вот теперь ему стало страшно. Вдруг порчу на меня наведет?

– Они обе были его рабынями, – продолжала старуха. – И Роан, и ее мать Рианна. Все думали, что Ивер – хороший человек, один из самых уважаемых людей нашей общины, а он лишь проявлял осторожность и вершил свои дурные дела тайком, не вынося сор из избы. Я жила по соседству и слышала крики, доносящиеся из дома Ивера. Меня не обмануть глупыми отговорками, я-то знала, что там творилось. Видела уже таких, как он. Так вот, Рианна попыталась сбежать. Роан тогда было лет девять, а Рианна опять ждала ребенка от Ивера. Может, она не хотела его рожать, а может, Роан к тому времени подросла и стала больше походить на женщину, а Рианна знала, что это означает. Поэтому она схватила Роан в охапку и попыталась сбежать из Рэна, однако понятия не имела, куда идти и что делать. Рианна была единственной рабыней в Рэне. Ивер купил ее на торжище в Дьюрии. Родом-то она из гула-рхунов, и дьюрийцы захватили ее в плен.

Падера пососала отвисшую губу.

– Рианна принадлежала Иверу, и тот мог делать с ней все, что пожелает. Ей и в голову не приходило, что кто-то может ей помочь. Если бы она обратилась ко мне, все сложилось бы по-другому, однако бедняжка была до смерти запугана и ни за что бы не решилась довериться мне. Как я уже сказала, я жила по соседству, а Ивер, не будучи дураком, заявил Рианне, что я ведьма и скорее съем ее заживо, чем стану помогать.

Старуха смерила Гиффорда укоризненным взглядом.

– Ивер поймал их и забил Рианну до смерти, а Роан заставил смотреть. Он избавился от тела и забрал девочку с собой. Когда они вернулись, Ивер рассказал всем, что Рианна умерла при родах. Все ему сочувствовали, а он делал вид, будто ему все равно, потому что она всего лишь рабыня. Люди думали, он таким образом пытается скрыть свое горе. Они ошибались.

Гиффорд оперся о стол, стараясь сохранять спокойствие. Она просто пытается задурить мне голову.

– Так ты пфавда та самая ведьма?

– Та самая ведьма?

– Ты знаешь, что я имею в виду. – Он не мог заставить себя произнести имя, хотя в нем не было звука «р».

– Ты хочешь знать, действительно ли я – Тэтлинская ведьма?

Он кивнул.

– Если да, то что? Что ты сделаешь?

Гиффорд промолчал. Он понятия не имел, что делать, если это правда.