боялись брать для родов в государственную больницу, к тому же, с учетом антироссийских настроений, обращались с ней как со скотом. Ярослава сообщила, что переезжает обратно в Россию, чтобы родить. На границе ее задержали и держали в следственном изоляторе две недели. Позвонить было некому, после депортации Яся отправилась к родителям, которые помогли с жильем и всем необходимым. Оставшиеся месяцы беременности она провела в родном городе. Ваня тем временем продал машину и стал колоться. Поначалу было весело, но сам бы он никому такого не пожелал. Просвета не было видно, кроме редких случаев моментального прихода от укола, который проходил уже через секунду. Вся квартира была засыпана использованными шприцами, пакетиками и прочими производными наркотического времяпрепровождения. Мусор скапливался в прихожей, завелись тараканы, вскоре пришлось покинуть квартиру и остаться на улице с внушительным количеством метамфетамина. Было что-то среднее между весной и осенью, и это сильно не испортило общую картину происходящего. Иван впарил комп и снял комнату на окраине города. Когда амф закончился, он вылетел с работы, а вернуться в Россию не получалось – граница была закрыта. Пришлось добровольно депортироваться, сдавшись правоохранительным органам. Всплыли поддельные документы и все остальное, так что Иван заехал обратно в тюрьму. К сроку добавили еще 3 года. Итого оставалось сидеть 11 лет, но уже на зоне особого режима. Там было покруче, чем на строгом, не было ни компов, ни наркотиков, ничего там не было. Оставалось только чтение. Из тюрьмы он пробовал найти Ясю, но не получилось.

Маша бросила своего мужчину и перебралась в Америку. Там она устроилась официанткой, сняла крохотную квартиру, часто виделась с сыном. В США преобладали антироссийские настроения, и всех, кто жил по грин-карте, за людей не считали плюс к тому Машина наркомания до конца не прошла, и она снова подсела, но уже на крэк. Всю зарплату сливала на дозняки, шарилась по притонам. Никакого просвета не было. Вскоре скользкая дорожка привела ее в полицейский участок, где Маше вынесли предупреждение и поставили на учет. Это означало, что теперь она вечно будет под колпаком. Такая ситуация спровоцировала паранойю, но от дури она отказываться не собиралась, поэтому перебралась в Лос-Анджелес, где обитает много подобных персонажей с поломанной жизнью. В автобус она села обдолбанной. Ехать пришлось долго, но, когда она добралась до места, запаса дозняка еще хватало. В Эл-Эй она пошла в студию порнофильмов, ее приняли, оценили внешность и выдали за съемку 500 долларов, на эту сумму она купила шмоток и дури. Маша поселилась на Внис Бич, описанной в книге «Обитель неудачников», где по улице без перерыва таскались сумасшедшие наркоманы и бандиты с проститутками. Чувствовала Маша себя не совсем в своей тарелке, но спустя неделю привыкла к такой обстановке. Она нашла неподалеку дилера и друзей, климат позволял практически без дискомфорта жить на улице круглые сутки и даже весь год напролет. Бичи, жившие по соседству, постоянно друг у друга воровали, поэтому все старались не иметь никаких вещей, кроме самого необходимого, что можно было всегда носить с собой или на крайний случай заныкать в палатке. В порностудии ее уже не брали, Маша сильно похудела, а в ее башке царил полный беспорядок… В итоге она пошла на панель. Снимали ее редко и обращались плохо, заставляли делать неприятные вещи, выходящие за рамки приличия. В общем, жесть. Нередко ей приходилось отбиваться от настойчивых или не на шутку разошедшихся клиентов. Сутенер не сильно помогал, было ощущение полного одиночества. Утешало одно – крэка всегда хватало, но кукуха ехала с бешеной скоростью. В таких условиях начались приступы агрессии и параноидальной шизофрении. Каждый раз под кайфом ей казалось, что вот-вот нагрянут копы, Маша шарахалась от каждого шороха. Но еще страшнее было, когда в притонах всех накрывало общей паникой. В случае поимки грозила депортация или срок. Скоро она перешла на иголку. В голове зазвучали голоса, которым Маше приходилось отвечать в любой ситуации, в любом месте. Из одежды у нее был всего один комплект, который вскоре пришел в негодность, и пришлось украсть в супермаркете какие-то джинсы и футболку с кроссами. На выходе ее повязали и отвезли в участок, при себе у Маши обнаружили приличное количество кокса. За хранение дали срок 5 месяцев в федеральной тюрьме. Было обидно спалиться на такой ерунде и загреметь, учитывая все обстоятельства жизни Маши. Жизнь в тюрьме была жесткой – постоянные драки, в которые приходилось ввязываться. Законов тюрьмы Маша не понимала, поэтому ей было хуже, чем Ване, который держался себя и больше никого. Маша же вступила в банду, которая гарантировала защиту от других преступников. Она забилась тюремными партаками (наколками), продлила себе срок за массовую потасовку с чернокожими – получила еще месяц и от подруг респект на грани с презрением. Когда надо было достать наркотики, Маша спалила всех своих дилеров перед копами, но в этом мире никто ни на кого не обижается, просто мстят. И мир оказался теснее, чем казалось. Второй раз на прогулке пришлось драться уже в одиночку с целой группировкой. Маша получила ранение заточкой в шею в качестве предупреждения, в реанимации ей вкололи морфин и поправили здоровье. Выходить на прогулку было страшно, поэтому она читала в камере книги, наркоту больше было некому переправлять на зону. У остальных была та же беда.

На Рождество ей дали позвонить родителям впервые за полгода, те советовали вернуться домой по выходе из тюрьмы, обещали прислать денег на билеты. Когда срок закончился, она навестила сына и улетела в Россию, пообещав вернуться через несколько месяцев. По прибытии ее встретили в аэропорту, устроили праздник со слезами на глазах, обсудили планы на жизнь – их не оказалось. Маша, несмотря на уговоры родителей остаться, поехала в свою пустую квартиру. Полное ощущение страданий, которые она приносит своей семье и себе, не давало покоя. Она сидела, уставившись в телик, а затем написала Ване письмо, в котором дала свои контакты. Существование было невыносимо без препаратов, поэтому по старым связям Маша надыбала каких-то колес типа МДМА и устроила себе маленькую вечеринку в одиночестве. Оставшиеся деньги она потратила на билет в Штаты к сыну. На следующий день она уже на отходах сидела в самолете и мечтала скорее добраться до нового укола. Но в Калифорнию нельзя было соваться – там ждали старые знакомые. Ничего не оставалось, как поселиться в более