— Ого, какая уйма денег! — воскликнул Дэви. — Это та старушка, на которую вы с Дианой прыгнули среди ночи, да? Диана мне рассказывала. И она за это оставила тебе столько денег?

— Помолчи, Дэви, — оборвала его Энн. Она оделась и вышла на крыльцо, оставив Мариллу с миссис Линд обсуждать новость в свое удовольствие. Сердце Энн переполняли разноречивые чувства.

— Как вы думаете, Энн теперь выйдет замуж? — обеспокоенно спросил Дэви. — Когда Доркас Слоун выходила в прошлом году замуж, она сказала, что никогда не стала бы обременять себя мужем, если бы у нее было на что жить. Но чем жить с золовкой — лучше уж со вдовцом с восемью детьми.

— Придержи язык, Дэви, — сурово одернула его миссис Линд. — Не твоего это ума дело.

— Скоро мне исполнится двадцать лет, — сказала Энн, свернувшись калачиком на коврике перед камином в обнимку с мурлыкающим Бандитом. — Вот я и вступаю в третий десяток.

В гостиной была только тетя Джемсина, которая читала, сидя в своем кресле-качалке. Стелла и Присцилла ушли на собрание какого-то студенческого комитета, а Фил у себя наверху наряжалась, чтобы отправиться на вечеринку.

— Я понимаю, что тебе жаль расставаться с ранней юностью, — покивала тетя Джемсина. — Это лучшее время. И я рада, что сама так с нею и не рассталась.

Энн засмеялась:

— И не расстанетесь. Вам и в сто лет будет восемнадцать. А мне действительно грустно. Кроме того, я недовольна собой. Мисс Стэси говорила, что к двадцати годам у меня полностью сформируется характер. А я что-то недовольна своим характером. В нем слишком много недостатков.

— А у кого их нет? — отозвалась тетя Джемсина. — У меня характер тоже не сахар. Ваша мисс Стэси, наверное, имела в виду, что к двадцати годам твой характер окончательно выберет направление, в котором будет развиваться. Не беспокойся об этом, Энн. Старайся поступать так, как угодно Богу, не обижать ближних, да и саму себя тоже, и все будет прекрасно. Этой философией я руководствуюсь всю жизнь, и она мне сослужила добрую службу. А куда собралась Фил?

— На танцы. Надевает прелестное платье из желтого шелка с тонкими кружевами. Оно ей очень идет.

— Как это волшебно звучит — «шелк», «кружева», — вздохнула тетя Джемсина. — Так и хочется самой побежать на танцульки. Платье из солнечного света. Мне всегда хотелось иметь желтое шелковое платье, но сначала мама не разрешала, а потом муж и слышать об этом не хотел. Вот как попаду на небо, первым делом заведу себе желтое шелковое платье.

Энн рассмеялась. Тут вниз спустилась окруженная золотым сиянием Фил и подошла к большому овальному зеркалу.

— Главное, чтобы зеркало вам льстило, — сказала она. — А мое зеркало наверху придает всему зеленый оттенок. Ну и как я выгляжу, Энн? Тебе нравится?

— Ты сама не знаешь, Фил, какая ты красивая! — искренне восхитилась Энн.

— Отлично знаю — для чего же существуют зеркала и мужчины? Я просто хотела тебя спросить, все ли у меня на месте, не съехала ли набок юбка и так далее. И не надо ли переколоть розу пониже? Мне кажется, я закрепила ее слишком высоко и она как-то перекашивает лицо. Но мне не нравится, когда цветок щекочет ухо.

— Все у тебя замечательно, а лучше всего выглядит твоя ямочка на щеке.

— Какая ты милочка, Энн, — в тебе нет ни капли зависти.

— А с чего это ей тебе завидовать? — вмешалась тетя Джемсина. — Может, она и не такая хорошенькая, как ты, зато носик у нее куда красивее твоего.

— Да, это правда, — согласилась Фил.

— Мой нос всегда был для меня большим утешением, — призналась Энн.

— А мне еще нравится эта твоя прелестная кудряшка, которая, кажется, вот-вот упадет на лоб, но никогда не падает. Что же касается моего носа, то он меня страшно беспокоит. Я уверена, что к сорока годам он станет как у всех Бирнов. Как я, по-твоему, буду выглядеть в сорок лет, Энн?

— Будешь солидной пожилой матроной, — поддразнила ее Энн.

— Ничего подобного, — возразила Фил, усаживаясь на диван в ожидании своего кавалера. — Джозеф, пестрая ты тварь, и не думай прыгать мне на колени. Я не хочу идти на танцы усыпанная кошачьей шерстью. Ничего подобного, Энн, на пожилую матрону я не буду похожа. Но замуж я, конечно, выйду.

— За Алека или за Алонсо? — спросила Энн.

— Да, наверное, за одного из них, — вздохнула Фил. — Если только сумею, наконец, решить, за которого.

— Неужели так трудно решить? — спросила тетя Джемсина.

— Меня вечно бросает из стороны в сторону, тетя Джимси.

— Пора уж тебе становиться солидней, Филиппа.

— Конечно, лучше быть солидной, но тогда жизнь делается намного скучнее. А если бы вы знали Алека и Алонсо, то поняли бы, почему так трудно сделать выбор. Они оба такие душки.

— Тогда поищи такого, который лучше их обоих, — посоветовала тетя Джемсина. — Вот ходит же к тебе этот четверокурсник — Уилл Лесли. У него такие большие добрые глаза.

— Чересчур большие и чересчур добрые — как у коровы.

— Есть еще Джордж Паркер.

— А этот выглядит так, будто его только что накрахмалили и выгладили.

— А Марр Холуорти — у него какие недостатки?

— У него нет недостатков, но он беден. Мне надо выйти замуж за богатого человека, тетя Джимси. Это главное требование, ну и, конечно, приятная внешность. Если бы Джильберт Блайт был богат, за него бы я вышла.

— Неужели? — довольно свирепо осведомилась Энн.

— Ах, нам эта мысль не по вкусу, хотя сами мы в Джильберте совершенно не нуждаемся, — насмешливо пропела Фил. — Ладно, не будем говорить о неприятном. Конечно, рано или поздно придется выйти замуж, но я буду тянуть с этим как можно дольше.

— Главное — не выйти замуж за человека, которого не любишь, — изрекла тетя Джемсина.

— «Ах, верные вышли из моды сердца, любившие преданно и до конца!» — насмешливо процитировала Фил. — А вон и коляска подъехала. Надо бежать. Пока, мои милые старушки!

Когда Фил ушла, тетя Джемсина серьезно посмотрела на Энн:

— У этой девушки прелестная внешность и доброе сердце, но тебе не кажется иногда, Энн, что у нее не все дома?

— Нет, голова у нее в порядке, — ответила Энн, пряча улыбку. — Это у нее такая манера разговаривать.

Тетя Джемсина покачала головой:

— Дай-то Бог, Энн, дай-то Бог. Она мне очень нравится, но я не способна ее понять. Фил не похожа ни на одну девушку, каких мне приходилось встречать в жизни, и ни на одну девушку, какой я была сама.