— Живее, живее, помоги мисс Килкрейг.

Бэнкс уже уходила, но Давитта остановила ее на пороге:

— Позвольте спросить еще об одном… только не сочтите за дерзость…

— — Что еще? — недовольно спросила Бэнкс.

— Не могли бы вы дать мне поесть? Хотя бы хлеба с маслом. Я просидела в зале ожидания на Паддингтонской станции все время до отхода поезда, и не ела с самого утра.

— Господи, да вы, наверное, умираете с голоду! — воскликнула Бэнкс. — Вам нужно выпить чаю и хорошенько подкрепиться.

— Я не хотела вас беспокоить…

— Ничего, ничего, — отмахнулась Бэнкс. — Сбегай вниз, Эмили, поищи чего-нибудь для мисс Килкрейг. Да побыстрее — ее светлость ждет.

Эмили выбежала из комнаты. Давитта произнесла:

— Спасибо вам большое! Вы так добры ко мне! Я только не хотела бы показаться слишком назойливой…

— Ничего, если вы будете назойливы, я вам скажу об этом, — усмехнулась Банке.

Улыбнувшись, она вышла из комнаты. Давитта подошла к окну, откуда открывался роскошный вид на парк с прудом.

Давитту охватила радость — она сбежала! Она свободна!

Она скрылась от Виолетты и лорда Мундсли, и вот она здесь!

Сельская местность Англии не так уж отличалась от шотландской, и девушка почувствовала себя дома. Из окна были видны летавшие в облаках птицы, а солнце отражалось в глади пруда точно так же, как в реке возле родного замка Давитты. Ничто не напоминало о Лондоне, и девушка молитвенно сложила руки.

— Господи, прошу тебя, помоги мне остаться здесь! Не позволь графине прогнать меня! — Мольбы эти исходили из самой ее души.

Тут Давитта вспомнила, что время идет, она торопливо развязала ленты шляпки и стала переодевать дорожное платье.

Давитта захлопнула книгу.

— Ну почему же она умерла! — воскликнула девушка со слезами на глазах.

Графиня улыбнулась:

— Женщины любят книжки, над которыми можно сладко всплакнуть.

— Не правда! — возразила Давитта. — Я вот люблю, чтобы все заканчивалось хорошо.

— Я знаю, дорогая, — ласково ответила графиня. — Возможно, в один прекрасный день и ты найдешь свое счастье.

— Надеюсь! — ответила Давитта. — Вот мои папенька и маменька жили счастливо до самой маменькиной смерти.

Ее голос дрогнул — Давитте было очень тяжело говорить о матери и вспоминать то, что случилось с папенькой после побега Кэта. Девушку выдали глаза, и графиня быстро произнесла:

— Что ж, а я счастлива, что ты со мной.

— Правда? — спросила Давитта.

— Очень счастлива, — подтвердила графиня. — Иногда мне кажется, что ты моя внучка, хотя у меня нет внуков.

Давитта радостно вскрикнула:

— О, вы не могли обрадовать меня больше! Мне все время кажется, что вы моя бабушка, которую я никогда не знала. Мне всегда хотелось, чтобы у меня была бабушка!

— Что ж, я согласна быть твоей бабушкой, — улыбнулась графиня.

Давитта лучезарно улыбнулась в ответ, но не успела сказать ни слова, как открылась дверь. Вошла Бэнкс.

— Миледи, — заворчала она, — вам пора отдыхать. А мисс Давитта пусть идет в сад, на солнышко, а то совсем бледная станет. У девушки должны розы на щеках цвести.

Давитта рассмеялась:

— Боюсь, что с розами на щеках мои волосы будут выглядеть неестественно.

Бэнкс ничего не ответила, но Давитта заметила, что она подавила смешок.

— Но прежде, чем пойти гулять, — сказала Давитта, — я отправлюсь в библиотеку и подыщу книжку со счастливым концом, потом мы ее вместе прочтем.

Не дожидаясь ответа, девушка выбежала из комнаты. Посмотрев ей вслед, графиня сняла с шеи жемчуг со словами;

— Какая милая девушка, верно, Бэнкс? Как хорошо, что она попала ко мне!

— Милее я в жизни не видала, миледи, — согласилась служанка. — Она мне даже помочь предложила — такого я что-то ни от одной из тех, прежних, не слышала.

Сбегая вниз по лестнице, Давитта с наслаждением думала о том, что у нее есть почти полтора часа, которые она может потратить так, как ей захочется.

Вначале она пойдет в библиотеку и выберет хорошую книгу — хватит читать графине романы с грустным концом. После этого прогуляется до озера, жаль только, что отец не может видеть, какая там форель.

«Может быть, мне даже разрешат порыбачить», — мечтала Давитта, но тут же решила, что у нее нет ни малейшего желания губить здесь рыбу.

Потом ока отправится в конюшни. Ах да, радостно вспомнила Давитта, графиня обещала подарить ей новую амазонку, и новое платье должно прибыть со дня на день!

Со дня приезда Давитты в Шербурн-хаус прошло уже три недели, но для нее они пролетели незаметно — слишком уж хорошо тут было. Иногда девушка даже чувствовала, будто вернулась домой, будто Шербурн-хаус принадлежит ей по праву.

Она понимала, в чем тут дело — в детских грезах Давитты ее героини, так походившие на саму Давитту, всегда были богаты, знатны и жили в роскошных больших домах. Давитта мечтала о красивых картинах, старинной мебели, расписных потолках и огромных комнатах, которые должны были быть в доме ее мечты.

Порой девушка даже позволяла себе представить, что она — графиня Шербурна, а графские предки принадлежат ее роду.

Она прижилась здесь почти сразу. Ее полюбили все — и графиня, и слуги, обращавшиеся с Давиттой, словно с любимым ребенком, которого все норовили побаловать.

— Шеф-повар приготовил этот пудинг специально для вас, — частенько говорил слуга, подавая обед или ужин.

Горничные охотно убирали комнату Давитты и гладили ее платья, а грумы всегда держали наготове морковь и яблоки, чтобы девушка могла угостить своих любимых лошадей.

— О, как я счастлива! — каждый вечер повторяла Давит та, укладываясь спать. Она не уставала благодарить Бога за то, что он предоставил ей не только прекрасную работу, любящих друзей, но и безопасное укрытие.

«Здесь меня никто не найдет», — уверенно думала она, и память о Виолетте, лорде Мундсли и театре постепенно стиралась, превратившись сначала в ночной кошмар, а потом в полузабытый сон. Даже ужас, пережитый Давиттой, когда она проснулась рядом с маркизом, потихоньку оставлял девушку.

Библиотека в Шербурн-хаусе была великолепна. Многие книги тут были очень старыми и высоко ценились. Впрочем, сын графини, которому принадлежал дом, живя здесь, собрал богатую коллекцию современной литературы, и Давитта мысленно каждый раз благодарила его за это.

У графини было два сына. Один из них погиб в «маленькой королевской войне», как говорила графиня, а второй, граф — Шербурн, в настоящее время пребывал на посту губернатора Хартума, в Судане. Этот второй сын много путешествовал по свету, принимая назначение то тут, то там, но очень просил мать всегда оставаться в Шербурн-хаусе, «хранить его».