— Пожалуйста, садитесь, господа. — Все заняли свои места.

Премьер-министр сел против Ксении и, пока она с легкой тревогой ждала его слов, обратился напрямик к ней, мельком бросив взгляд на короля:

— Думаю, ваше королевское высочество уже известили…

— Ее королевское высочество ни о чем не извещено! — прервал его король с легкой нервозностью. — Я оставил это для вас, премьер-министр. Это сугубо ваш план, и, думаю, вы можете объяснить его намного лучше, чем кто бы то ни было, включая меня.

В его подчеркнуто вежливой интонации слышалась примесь едкости. Это не понравилось Ксении и привело ее в замешательство. Но она улыбнулась премьер-министру и уточнила:

— Вы хотите что-то мне сообщить? Что-то важное?

— Именно так. Иначе бы мы не собрались здесь. Вы, должно быть, спрашивали себя, мэм, почему мы попросили вас прибыть из Лондона в Мольнар с такой срочностью? — вкрадчиво начал премьер-министр, никак не отреагировав на монарший пассаж, что еще более утвердило Ксению в ее первом впечатлении от Калолия как от персоны «с двойным дном» — плюс ко всему, что уже сказал ей в отношении него король. Бархатные интонации Калолия контрастировали с интонациями короля. А золотые часы Breguet на шатлене — цепочке, которой премьер-министр поигрывал при разговоре, производили эффект подчеркнуто назидательный и показной. Часы носили далеко не все мужчины-аристократы. Это было скорее продиктовано желанием лишний раз продемонстрировать собственное достоинство и организованность, то есть ношение часов в известной степени было внешним атрибутом, символом деловитости, возносящей обладателя механизма, отсчитывающего драгоценное время, над собеседником. А брелок от часов Калолия явно утверждал обладателя сего в числе ценителей прекрасного — это была превосходная эмаль со вделанными в мелкий рисунок драгоценными камнями, кажется, бриллиантами. В драгоценных камнях Ксения еще путалась.

— Совершенно верно, я этого не ожидала, — церемонно ответила ему Ксения, устремив глаза на брелок, дабы премьер-министр не заметил в ее взгляде плохо скрытую в этот напряженный момент неприязнь. — И я не рассчитывала на такой скорый отзыв из Англии, мои планы были совсем другие, и я вынуждена была их изменить.

— Но вы, разумеется, слышали, что в Лютении беспорядки?

— Да, мне говорили об этом…

— Боюсь, вследствие всего этого — я имею в виду беспорядки — и возникла насущная необходимость как-то отвлечь внимание народа, и чем быстрее, тем лучше.

— Отвлечь внимание… от чего? — Ксения поерзала в кресле, но взгляда на Калолия не подняла.

— От бунта! От революции! — густым голосом, наполнившим все кабинетное пространство, объявил премьер-министр.

— Если до этого дойдет, это будет делом рук правительства, — вмешался король, едва скрывая закипающие интонации. — Как я не устаю говорить, налоги непомерно растут, и народ не будет вечно мириться с таким количеством мелких частных запретов.

— Я информировал ваше величество в прошлые наши встречи, — выдержанно ответил премьер-министр, — что у правительства не было иного выхода, кроме как ввести те законы, против каковых вы возражали.

— Мои возражения определенно остаются незамеченными или попросту игнорируются, — проговорил король неприятным голосом.

Казалось, премьер-министр вот-вот ответит ему так же занозисто. Но, с усилием удержав себя от такого соблазна, Калолий, все так же поигрывая цепочкой, повернулся к Ксении:

— Мы обратились с просьбой к вашему высочеству прибыть в Лютению, потому что, как я сказал, необходимо отвлечь внимание толпы от ее якобы невзгод.

Ксении показалось, король сейчас снова остро вклинится в их диалог на слове «якобы», но тот лишь откинулся на спинку кресла — с тем мрачным выражением лица, с каким он ехал в ландо с вокзала.

— И что вы предлагаете, чтобы я сделала? — тихо спросила Ксения, краем глаза удерживая в поле зрения выражение лица короля.

— Я делаю приготовления к тому, ваше высочество, — невозмутимо повел речь премьер-министр, — чтобы ваша свадьба с его величеством… состоялась… незамедлительно… — Проговорив это, премьер-министр прокашлялся и замолчал, ожидая реакции. Часы, которые он было достал, на этот момент он спрятал в карман, посверкивал только брелок на животе.

Ксения сначала молчала, ошарашенная. Она-то думала — ее ожидают приемы, банкеты по поводу близкой свадьбы его королевского величества! А оказывается, задумана экспресс-свадьба….

Поперхнувшись, она переспросила:

— Незам… незамедлительно?

— В течение семи дней, ваше высочество, — подтвердил премьер-министр. И уточнил так, словно исключал прекословие: — О свадьбе объявят сегодня, а с завтрашнего дня начнут украшать улицы.

— Это… никак невозможно! — слова будто сами слетели с губ Ксении.

— Нет ничего невозможного, — мягко, но настойчиво ответил премьер-министр, снова вынимая часы из кармашка, будто бы наглядно свидетельствуя: отсчет времени до свадьбы уже пошел, вот, убедитесь сами, ваше высочество… — Мадам, иного выхода просто нет. Поверьте!

— Но… это всего через неделю? — растерянно прошептала Ксения и посмотрела на короля. Тот сидел отвернувшись. — Нет! Я не могу согласиться. Нужно подождать… Это… нет-нет…

Она бешено пыталась высчитать, сколько времени понадобится Джоанне, чтобы прибыть сюда, во дворец. Путь до Мольнара занял у нее самой три дня, а Джоанна собиралась отсутствовать десять дней. Предположим, что путь до Лютении займет у нее те же три дня, значит, всего это будет тринадцать дней.

По тому, как премьер-министр нервным движением напряженных пальцев спрятал часы в кармашек, Ксения увидела, что он готовится заговорить, и опередила его:

— Две недели! Мой срок — через две недели! — строптиво дернула она головой. Это было похоже на то, как на рынке покупатель выторговывает у продавца свою цену. Но Ксения этого не заметила и повторила: — Мой срок — через две недели и ни днем раньше! — Она растерянно оглядела присутствующих в поисках их поддержки. Но все сидели съежившись, присмирев, пряча глаза. Король сохранял вид нейтральный. — Мне кажется… — снова заговорила она, — мне кажется, лишняя неделя не сыграет никакой роли!

— Вы ошибаетесь, ваше высочество. Счет идет на часы. — Ксения едва сдержала улыбку: не напрасно он тут манипулировал со своим золотым брегетом! — Менее двадцати четырех часов нужно для того, ваше высочество, чтобы страна потонула в пучине мятежа и трон был низвергнут.

Премьер-министр произнес эти слова патетически и в то же время зловеще, и похоже было, он испытывал наслаждение, говоря о том, что трон будет в два счета низвергнут. Да он ее шантажирует! Ксения снова обернулась к королю за поддержкой. Но тот сидел все с тем же отсутствующим видом — даже вызывающе отсутствующим, демонстративно не намереваясь как-либо участвовать в обсуждении столь важного в своей жизни события, как сочетание браком. Браки совершаются на Небесах? Ничего подобного. Его, короля Лютении Иствана, брак совершался — вынашивался, обосновывался идейно — здесь, под назойливое позвякивание золотой часовой цепочки. И эта цепочка будто сковывала его по рукам и ногам.