На следующее утро мы проснулись и сразу же заказали завтрак в номер: поднос с кофе и отдельно чашку для человека Макмора, охранявшего нас за дверью. Насколько я понял, это оказалось разумной инвестицией, и еще я заметил, что никто в отеле не удивился при виде охранника. Наверное, в «Королевском Сайгоне» везде охрана. После завтрака мы оделись и стали думать, чем бы заняться. Нас никогда еще не сопровождал телохранитель, посему нам было невдомек, как лучше: попросить его охранять нас и на улице, или мы можем гулять свободно, как обыкновенные туристы. Не следует ли сначала проконсультироваться у него? Для нас обоих это было в новинку.

Мы как раз решили пригласить начальника охраны к себе в номер для консультации, когда зазвонил телефон.

Я снял трубку.

— Мистер Лайл Перипат, боюсь, у меня плохие новости по поводу вашего дома. — Голос принадлежал компании, которая следила за моим домом и управляла его мозгом, и одно это уже было плохо — ибо звонок от компании означает, что сам дом уже не в состоянии позвонить и теперь я должен как минимум пару месяцев оплачивать счета за повреждение мозга. Обычно, если выходит из строя мозг, то дом наверняка поврежден.

— Все так серьезно?

Голос робота был неумолим: эмоциональное участие не предусматривалось программой.

— Мистер Перипат, у вас больше нет дома, сэр. У меня есть запись последних трех минут до того, как сигнал поступил в полицейский участок. Чаще всего это означает внезапную гибель мозга. Само здание полностью уничтожено, сэр.

Я вздохнул. Ну что ж, для того и существует страховка, однако с ней такая морока, что, возможно, я стану еще беднее, чем был, но другого варианта не было. Я никогда особо не привязывался к вещам, и для меня дом — просто место, где можно жить. Теперь придется обзаводиться новым.

— Хотите еще что-нибудь узнать, сэр?

— Нет, не думаю.

— Приятного дня, сэр.

Повесив трубку, я тяжело опустился на кровать.

— Погиб мой дом. И мозг, и здание, — объяснил я Хелен. — Наверное, по дороге домой можно будет позвонить и получить полицейский отчет о происшедшем.

Придется укоротить наше путешествие.

— Они не сказали, что случилось? Кто-то забрался внутрь или подростки решили подурачиться?

Обычная проблема. Некоторые дети навострились сначала убивать мозг дома, потом устраивали там вечеринку и — повеселившись вволю — все поджигали, как раз перед приходом полиции.

— Нет, не сказали. Думаю, что мог бы спросить о предполагаемой причине возгорания. Это не подростки, ведь есть запись последних трех минут, а для них главное — растянуть время между смертью мозга Из уничтожением самого дома. Можно сейчас перезвонить и поинтересоваться. К сожалению, наиболее вероятно, что то, что мы узнаем, будет абсолютно бессмысленно, — как и все происшедшее за последние двадцать четыре часа.

— Судя по всему, действительно придется вернуться.

Там было что-нибудь ценное для тебя?

— Несколько моих детских фотографий. Семейные реликвии, семейные фото и прочая дребедень; все по-настоящему ценное лежит в стальной камере в моем банке. Рабочие материалы находятся в моем кабинете в колледже. В доме я в основном ел и спал. В любом случае он полностью застрахован. Все это не страшно, просто не очень-то хочется заниматься канителью, а придется.

И уж точно я не горю желанием возиться с оформлением страховки и покупкой нового жилья, когда нужно все силы отдавать работе, тем более что каждую неделю придется ездить, и довольно далеко. Естественно, я обеспокоен тем, что все это может иметь отношение к случившемуся вчера. Все это очень тревожит меня, однако я не настолько уж огорчен. Вот если бы что-то случилось с прыжковым катером, тогда бы я действительно огорчился.

Макмор стоял на страже — не знаю, спал ли он, или сменил кого-то утром. Стоило нам заикнуться о возникшей проблеме, он все понял, схватил нас, засунул в огромный бронированный лимузин с поразительно темными толстыми стеклами и отвез к лодке, укрытой в Холоне, а потом проводил до прыжкового катера, не постеснявшись предварительно обыскать его на предмет людей и опасных устройств, подождал, пока я сниму показания приборов и удостоверюсь, что в наше отсутствие никто больше им не пользовался. Все было на высшем уровне. Мы пожали руку Макмору, попрощались с ним, сняли защиту с катера и отдали приказ доставить нас домой. Мне не очень-то хотелось лететь.

Все последующее вспоминается как двухчасовой сон.

Находясь в самой высокой точке траектории, мы позвонили в полицию и узнали, что официальной версии до сих пор нет, спустились в районе Оклендской бухты, взяли кеб и вскоре смотрели на то место, где раньше стоял мой дом, а теперь была глубокая воронка.

Глубина кратера достигала восьми или девяти футов; воронка была идеально круглой формы, так что дом в нее не вписался и углы фундамента торчали по краям;

Песчаная почва местами сплавилась, как будто от высокой температуры, окна соседних домов были забиты; на крышах виднелись обуглившиеся участки в тех местах, где искры или сильные вспышки прожгли кровлю, а алюминиевая обшивка ближайших домов деформировалась от жара, и белая краска покрылась коричневыми пятнами.

Мой дом исчез от мгновенного чудовищного скачка температуры, но взрыва не было — все разрушения возникли в результате теплового излучения и от воздействия воздушной волны. В полицейском отчете сказано, что раздался удар — раскат грома, словно горящий дом мгновенного исчез и воздух с хлопком заполнил его место.

Вся трава и деревья были выжжены и мертвы.

Мы с Хелен несколько минут безмолвно смотрели на почерневшую лужайку; наш багаж был свален в кучу, а кеб уже давно уехал. Никто не вышел поздороваться с нами: возможно, потому, что ни у кого окна не выходили на эту сторону, и они не могли увидеть нас, но скорее всего никто не хотел слишком тесно соприкасаться с несчастьем. Спустя довольно долгое время Хелен сказала:

— Как ты думаешь, есть на свете что-нибудь, что могло бы оставить такие следы?

— Лично я о таком не слышал. Может, на физике и говорили что-то, но я не помню.

— Это на тебя охотились?

— В принципе не исключено, но неужели ты думаешь, что человек, имеющий возможность продемонстрировать совершенно неизвестное физическое явление такой огромной мощности, предварительно не позвонил бы в дверь или по телефону, чтобы проверить, дома ли я? — Я покачал головой. — Пару дней назад это имело бы смысл.

— Пройдет еще как минимум пара дней, прежде чем все вновь обретет смысл, — раздался голос у нас за спиной. Обернувшись, мы увидели Джефри Ифвина в шикарном старом настоящем «ролле-ройсе», с настоящим шофером, не роботом, за рулем. Впереди и позади него припарковались небольшие бронированные машины.

— Не думаю, что прямо сейчас могу дать вам объяснение, которое бы имело для вас хоть какой-то смысл, по крайней мере это объяснение было бы для вас бесполезно.