50–60-е годы XX века. Америка. Бум индустрии потребительских товаров. «Долой аскетизм военных лет! Будем носить красивые вещи, есть вкусную еду, ездить на больших новых машинах!» То была эра первых пылесосов и посудомоечных машин – невиданных до того времени «домашних монстров». За раскрепощенностью и многообразием искушений уже тогда стала проглядывать свобода тела и духа. Подрастало новое послевоенное поколение. Их, молодых и прогрессивных, после войны становится больше, чем людей зрелых и консервативных. Из своих захолустных городков едут они в крупные промышленные центры, захваченные вихрем стремительной урбанизации Америки. Молодые люди, «горячие парни». Им нужен новый имидж, новая культура, свободная и лишенная ханжеского застоя. Они начинают жадно впитывать всю эту «науку», стараясь во всем соответствовать новому, модному, раскрепощенному имиджу. Образы новых героев носились в воздухе. Вот Джеймс Бонд, современный супермен, одинаково уверенно чувствующий себя и на сверхважной операции, и в постели с очередной красоткой. Налет легкой эротики появляется в кино, литературе, театре. Юбки уже не по щиколотку, а по колено. Женские плечи уже не покрыты накидками и горжетками, и вырез на платьях глубже. Новое поколение быстро создает свою культуру потребления.

* * *

В начале XX века династия Хефнеров была хорошо известна в религиозных кругах Америки. Протестанты Глен и Грейс славились потомственным консерватизмом – среди их предков были выдающиеся массачусетские патриархи пуританской церкви Вильям Бредфорд и Джон Винтроп. Прямой потомок столпов пуританства Хью Хефнер, старший сын Глена и Грейс, родился в Чикаго 9 апреля 1926 года. Он посещал начальную, а позже – высшую школу в Чикаго. Был посредственным учеником, хотя и умным. В то время вошли в моду тесты для определения уровня интеллекта, и его IQ зашкалил: 152 при общепринятой норме 100–110. А помимо ума еще и кипучая энергия: Хью Хефнер организовал стенгазету, с удовольствием рисовал карикатуры и шаржи и одно время даже был президентом студенческого совета.

В январе 1944 года Хеф, как его все называли, заканчивает обучение в высшей школе. Сразу после этого армия, где он по-прежнему целыми днями рисует карикатуры. Это настолько его увлекает, что после демобилизации в 1946 году он поступает на краткосрочные летние курсы анатомии при чикагском Институте искусств, заканчивает их, а после курсов почти чудом – несмотря на бесконечные посредственные оценки – поступает в Иллинойсский университет на художественный факультет.

Учеба закончилась для него весьма типично – женитьбой, так что вопрос о доходах встал остро. Хефнер устраивается ассистентом менеджера Чикагской картонно-бумажной компании с окладом $45 в неделю. И проклинает все на свете – бегать продавать картон скучно и малоперспективно. Неудивительно, что при первой же возможности он сбежал в рекламный отдел известного модного журнала Esquire, где стал сочинять слоганы, энергично названивать клиентам и писать рекламные тексты. О нем отзываются как о сотруднике, подающем большие надежды. Но платят $60 в неделю. В январе 1951 года Esquire переезжает со своим офисом в Нью-Йорк и начинает набор новых сотрудников. Хефнер, пользуясь ситуацией, просит поднять его ставку на $5. Ему отказывают. Вспыльчивый и честолюбивый, он хлопает дверью: так дальше не пойдет. Надо как-то иначе.

* * *

Тогда он и придумал первое свое гениальное изобретение – номинацию «Девушка месяца». Хефнер поехал на окраину Чикаго к своему старому клиенту и приятелю Джону Баумгарту, у которого была своя маленькая компания, выпускавшая календари с красотками. Весь его дом был завален старыми непроданными календарями, которые уже начали покрываться пылью. В одной из стопок с пухлогубыми и большегрудыми шатенками, брюнетками и блондинками Хефнер находит фото интересной девушки-блондинки, чем-то напомнившей ему соседку, в которую он был влюблен во время учебы в школе, с умопомрачительной родинкой на верхней губе. «Кто это?» – спросил Хеф. «А, одна из многих актрисуль, которыми полон Голливуд», – ответил ему Джон Баумгарт.

Джин Мортенсон, сексуальная блондинка, взявшая имя Мэрилин Монро при подписании контракта с компанией XX Centure Fox, действительно была тогда одной из многих – несколько скучных ролей в заурядных картинах, и не более того. Хефнер торговался недолго – приятель уступил ему фото за $50.

Хефнер помещает его в пилотном номере своего журнала. После публикации имя Мэрилин Монро становится известно всей Америке. И сразу же звездная роль в знаменитой «Ниагаре» Генри Хатауэя. Роль, соразмерная ее дарованию: детективный сюжет, роковая страсть и довлеющий над всем призрак плотского вожделения. Все это вместе с дебютом в журнале Хефнера сделало ее звездой. А его – начинающим звездным издателем.

Но беда в том, что он совершенно не знает, чем заполнить остальные полосы журнала. Редакции как таковой у журнала не было. Вырезали фото, клеили, рисовали, писали и вычитывали корректуру в тесноте, «на кухонном столе» – в скромной квартирке Хью Хефнера. Журнал вышел в декабре 1953 года. В выходных данных даже не был проставлен номер: Хефнер знать не знал, когда будет и будет ли вообще следующий. Но первый же выпуск разошелся тиражом более 50 тыс. экземпляров. Это дало Хефнеру возможность закупить бумагу и оплатить печать следующего номера. А также задуматься над названием журнала.

* * *

Друг Хефнера, карикатурист Арв Миллер, как-то сидел у него на чердаке и рассовывал по углам плюшевые игрушки – чтобы не мешались. И вдруг сказал: «Послушай! Журналу нужен собственный символ. Пусть это будет какой-нибудь зверь». Выбор пал на безымянного оленя (имя ему так и не подобрали).

Вначале Хью Хефнер загорелся идеей назвать журнал Stag Party («Холостяцкая вечеринка», или «Мальчишник»). Вот уже и картинка была готова: олень в роскошном халате, покуривая сигару, смотрится в карманное зеркало, наводя последний лоск перед прибытием дамы, – воплощение преуспевающего холостяка.

Все уже было готово, когда Хефнеру принесли адресованный лично ему конверт. Узнав о новом мужском издании, журнал Stag («Холостяк») недвусмысленно намекнул о своих авторских правах на это название и потребовал немалой денежной компенсации. Можно было, конечно, судиться, но Хефнер не стал. И изменил название на Playboy – первое, что пришло в голову. Картинку особенно не переделывали: Миллер убрал оленю рога, пририсовал уши и лишь слегка изменил морду. А чуть позже художественный директор Артур Поль создал логотип – зайца Банни. И его пустили в тираж. Запонки, зажигалки, пепельницы, браслеты, галстуки, майки, носки – армия зайцев росла с каждым днем.

Августовский 1955 года номер Playboy принес сенсацию, происшедшую, впрочем, абсолютно случайно. На обложке номера в пене волн плыла соблазнительная русалка, а снизу за ней подглядывал заяц-аквалангист. Те немногие прелести, которые вообще могут быть у русалки, предусмотрительно прикрывала полоска водорослей. Каково же было удивление редакции, когда кто-то из сотрудников прибежал со свежим номером журнала, уже отправленного в продажу. Мистическим образом при печати водоросли оказалась сдвинутыми всего на какой-то сантиметр, но сколько из-за этого было шума! Номер раскупили мгновенно.