— Какова была реакция жителей Карауэя на убийство?

— Шок и гнев. У нас мирный округ. Серьезные преступления случаются редко.

— Как по-вашему, верят ли в основном ваши земляки в то, что Дэнни Пэджит изнасиловал и убил Роду Кассело?

— Да, особенно после того, как они прочли газету.

Я ощущал на себе взгляды со всех сторон, но продолжал мысленно твердить: мы не сделали ничего недозволенного. Люди подозревают Дэнни Пэджита потому, что этот гнусный сукин сын действительно совершил преступление.

— По вашему мнению, может ли мистер Пэджит рассчитывать на справедливый суд в округе Форд?

— Нет.

— На чем основывается ваше мнение?

— Газета его уже осудила.

— Как вы полагаете, разделяют ли ваше мнение большинство ваших друзей и соседей в Карауэе?

— Думаю, разделяют.

— Благодарю вас.

Мистер Эрни Гэддис встал, держа перед собой блокнот, как грозное оружие.

— Вы сказали, что занимаетесь мебельным бизнесом, мистер Пикард?

— Да, правильно.

— Вы закупаете материалы здесь, на месте?

— Да.

— У кого?

Пикард поерзал и немного подумал.

— У «Братьев Гейтс», у Хендерсона, Тиффи, «Войлса и сыновей», еще у двух-трех фирм.

— «Войлс» принадлежит Пэджитам, — шепнул Бэгги.

— Закупали ли вы древесину у Пэджитов? — спросил Гэддис.

— Нет, сэр.

— Ни теперь, ни когда-либо в прошлом?

— Нет, сэр.

— Ни на одной из лесопилен, принадлежащих Пэджитам?

— Насколько мне известно, нет.

Соль была в том, что никто не знал, чем на самом деле владеют Пэджиты. За десятки лет они запустили свои щупальца в кучу разных бизнесов, как легальных, так и нелегальных. Мистер Пикард не был личностью, известной в Клэнтоне, но в настоящий момент подозревался в явных или скрытых связях с кланом. Иначе зачем бы ему добровольно свидетельствовать в пользу Дэнни?

Гэддис перевел стрелку:

— Вы заявили, что кровавая фотография в газете произвела на вас сильное впечатление и подтолкнула к выводу о виновности подсудимого. Так?

— На ней он выглядел очень подозрительно.

— Вы прочли всю статью?

— Насколько я помню, да.

— Вы прочли о том, что мистер Пэджит попал в автомобильную аварию и был ранен и что его обвиняют в управлении автомобилем в нетрезвом состоянии?

— Кажется, прочел, да.

— Хотите, чтобы я вам еще раз показал статью?

— Нет, я ее помню.

— Хорошо, тогда почему вы так скоропалительно решили, что на рубашке мистера Пэджита кровь жертвы, а не его собственная?

Пикард поерзал на стуле, он явно растерялся.

— Просто я подумал, что эти фотографии, помещенные рядом, наводят на мысль о его виновности.

— Вы когда-нибудь были членом жюри присяжных, мистер Пикард?

— Нет, сэр.

— Вы понимаете, что значит презумпция невиновности?

— Да.

— Вы понимаете, что штат Миссисипи должен, не оставляя никаких сомнений, доказать виновность мистера Пэджита?

— Да.

— Вы верите в то, что в нашей стране любой человек, обвиняемый в совершении преступления, имеет право на справедливый суд?

— Да, конечно.

— Отлично. Давайте представим себе, что вы получили повестку для участия в отборе присяжных, которым предстоит рассматривать это дело. Вы прочли всю газетную информацию, наслушались сплетен и всего такого прочего. И вот вы приходите в этот самый зал на слушание дела. Вы уже признались, что верите в виновность мистера Пэджита. Представим, что вас отобрали в жюри. Представим себе, что мистер Уилбенкс, весьма опытный и умелый адвокат, выдвигает серьезные доводы, вызывающие сомнения в доказательствах обвинения. Представим, что у вас самого, мистер Пикард, возникают обоснованные сомнения. Могли бы вы в этой ситуации проголосовать за невиновность обвиняемого?

Кивавший все это время свидетель ответил:

— При таких условиях — да.

— Стало быть, независимо от того, каковы ваши нынешние соображения по поводу виновности или невиновности мистера Пэджита, вы внимательно выслушаете и честно взвесите все доказательства обеих сторон, прежде чем примете решение?

Ответ был настолько очевиден, что у мистера Пикарда не оставалось иного выбора, кроме как ответить:

— Да.

— Я так и думал, — сказал Гэддис. — А как насчет вашей жены? Вы о ней упоминали. Она, кажется, учительница, не так ли? Смогла бы она быть столь же непредвзятой, как и вы?

— Полагаю, что так. Да.

— А члены «Ротари-клуба» из Карауэя? Они так же честны, как вы?

— Думаю, что да.

— А ваши служащие, мистер Пикард? Вы ведь, разумеется, нанимаете только честных и справедливых людей. Способны ли они, независимо от того, что читали или слышали, решить судьбу обвиняемого по справедливости?

— Наверное.

— У меня больше нет вопросов, ваша честь.

Мистер Пикард, соскользнув со свидетельского места, поспешно покинул зал. Люсьен Уилбенкс встал и громко провозгласил:

— Ваша честь, защита вызывает мистера Уилли Трейнора.

Кирпич, свалившийся на голову, не мог бы ушибить «мистера Уилли Трейнора» сильнее. Я, словно рыба, выброшенная на берег, ловил ртом воздух, когда Бэгги, тоже весьма громко, произнес:

— О черт!

Гарри Рекс все это время сидел в ложе жюри вместе с другими юристами и забавлялся происходящим. Поднимаясь на подкашивающихся ногах, я кинул отчаянный взгляд в его сторону, взывая о помощи. Он тоже встал:

— Ваша честь, я адвокат мистера Трейнора и заявляю протест: мистер Трейнор не был приглашен в качестве свидетеля.

Ну давай, давай, Гарри Рекс! Сделай же что-нибудь!

Судья пожал плечами:

— Ну и что? Он ведь здесь. Какая разница, был он заявлен или нет? — В голосе старика не слышалось ни намека на сочувствие, и я понял, что пропал.

— Ну, разница хотя бы в том, что он не имел возможности подготовиться. Свидетель имеет право быть заранее уведомленным.

— Он ведь, кажется, редактор газеты, журналист, не так ли?

— Да.

Люсьен Уилбенкс уже направлялся к ложе жюри с таким видом, словно собирался отправить Гарри Рекса в нокаут.

— Ваша честь, — сказал он, — мистер Трейнор не является участником процесса и не будет свидетельствовать в суде. Но он написал эти статьи. Давайте просто его послушаем.