– Так... – водила засомневался и взял паузу, придирчиво рассматривая нас. – Вы в Аммиачинске живете?

– Да.

– А напали на вас здесь?

– Да.

– Это сейчас произошло? Вот только что?

– Да.

Водила задержал взгляд на Ленке, с пониманием нахмурился и покачал головой:

– Что за люди пошли... Скоты, а не люди!

– Так вы нас возьмете?

– Слушай, вам надо в милицию звонить. Срочно.

– Да, как приедем – так и сразу... Кстати, сразу и поедем – к милиции.

– В Аммиачинске?

– Да.

– Да нет, вам надо сюда милицию вызывать, местную, – он тактично показал глазами в сторону Ленки. – Это же здесь случилось. Нельзя вам отсюда уходить. Это будет местная милиция расследовать...

– Нет-нет, только не местная. У нас там все свои, все сделают как надо. А тут везде коррупция, так что...

– Если не хотите – я сам позвоню, – водила с готовностью достал телефон.

– Я прошу вас – не надо! Этим наши займутся...

– Да не будут ваши этим заниматься! – негодующе воскликнул водила. – Где что происходит, там и расследуют, я это точно знаю! Уйдете сейчас – все пропадет, у них там своя экспертиза и все такое... Да вы даже место можете потом не найти: скоро стемнеет, они что, с фонариками там будут лазить?

– Я вас прошу... Давайте уже поедем побыстрее... Нам бы только домой добраться... Там все свои... Они все сделают, все решат...

– Хорошо, как хотите. Но вы делаете неправильно: надо вызвать милицию, оставаться здесь, ждать, потом показать им место, протокол писать, потом сразу с ними на экспертизу ехать...

– Господи, да я лучше сдохну... – еле слышно прошептала Ленка.

– Черт, вы почему такой тупой?!! – я от отчаяния едва не вывихнул вконец онемевшую челюсть. – Мы поедем сегодня или нет?

– Ладно, садитесь.

Мы уселись на заднее сиденье, водила уточнил:

– Полторы тысячи вас не разорят?

– Нет, нормально.

– Хорошо, – водила протянул мне трубку, но трогать машину с места почему-то не торопился. – Будешь звонить другу из милиции?

– Нет, просто другу.

– А в милиции есть свои?

– Да.

– Сначала им позвони. Своим. Они тебе тоже самое скажут: надо заявлять в местную милицию и оставаться здесь! Нельзя уезжать. Пусть они сюда приезжают, а вы пока здесь...

– Нет! Поехали уже, нам домой быстрее надо.

– Ладно, поехали, – водила наконец-то тронул машину с места. – Но вы делаете неправильно...

Я вызвонил Федю, сказал, чтобы брал деньги и ждал нас у горотдела. И подогнал туда всех, кого может: «скорую», родных, своих друзей из милиции, короче, всех, кто может понадобиться.

– Что-то случилось? – Федин голос мгновенно сел на четыре тона и охрип до неузнаваемости.

– Да, у нас беда.

– А что такое?!

– Ну... не по телефону. Короче, давай: подымай всех, кого можешь. Будем минут через сорок...

* * *

«Подымай кого можешь» Федя истолковал превратно.

Я-то имел в виду нужных людей, которые могут оказать посильную помощь и организовать первичные следственные действия.

Федя у нас, несмотря на молодость, имеет в городе большой авторитет: если только своих друзей позовет, уже будет целая толпа. А если друзей отца (или моего отца – это одни и те же люди) и просто хороших знакомых – наверное, как раз полгорода наберется.

В общем когда мы подъехали к горотделу, нас ждала толпа за полусотню лиц. Кто из этих лиц в настоящий момент был реально полезен, это уже другой вопрос, но факт: каждый из них бескорыстно, от души, желал оказать нам хоть какую-то помощь.

Вот кто там был: мои предки; тетя Галя; мать и отец Ленки; Борман с Ромой и дюжиной наших наиболее рукопашных юнг, настроенных донельзя боевито и решительно; начальник охраны комбината и трое с ним – тоже изрядные кабаны; начальник штаба нашего ГОВД и с десяток товарищей в форме милиции; Федины друзья в штатском – командир ОМОНА, его зам, старший опер Гена Ефремов и трое ребят из его отдела; ГБР (группа быстрого реагирования) того же ОМОНА – человек восемь в полном вооружении и бронежилетах; две бригады «скорой» и судмедэксперт Павел Моисеевич с ассистентом.

– Ничего себе – вас встречают! – присвистнул наш водила.

– Почему они все собрались? – горестно прошептала Ленка. – Как я сейчас к ним выйду?! Господи... Да лучше бы я там сдохла...

Да, об этом аспекте я как-то не подумал. Впору свернуть куда-нибудь в переулок, потихоньку вывести Ленку, как-то изолировать от посторонних взглядов, а уже потом решать все вопросы...

А все, поздно. Машина доехала до горотдела, остановилась, и толпа тотчас же взяла нас в плотное кольцо.

Лица встревоженные, хмурые, в багровом свете заката – какие-то гротескно угрожающие и даже зловещие... Почему зловещие? Да потому что мне сейчас придется отвечать за все подряд. Мне доверили охранять неприкосновенность лучшей в мире женщины и с этой задачей я не справился. Значит – что? Вытащат сейчас из машины, и порвут, как та пресловутая собака некое медицинское изделие...

Однако, пронесло: с ходу привлекать меня к ответственности за срыв поставленной задачи никто не стал.

Все сосредоточились на Ленке.

Пристальное внимание общественности в этот момент Ленке было нужно меньше всего, поэтому реагировала она вполне ожидаемо: салон покидать не пожелала, намертво вцепилась в подголовник водительского кресла и закатила истерику:

– Прочь! Поехали отсюда!! Не хочу!!! Не пойду никуда...

Федя и Ленкин отец хором уговаривали ее выйти. Ленкина мать истошно орала: «Да что ж они с тобой сделали, кровинушка ты моя?!!!», оба врача «скорой» через головы родителей пытались выяснить, каково состояние пострадавшей. Остальные сочувственно переговаривались и давали советы по методике экстракции – один тупее другого.

Воспользовавшись суматохой, я вышел и стал протискиваться к ближайшей машине «скорой».

Не тут-то было! Меня тотчас же обступили суровые милицейские товарищи и стали наперебой выяснять детали происшествия. Вопросов было много и с разных сторон, а я, будучи слегка не в себе, отвечал невпопад, так что не знаю, сколько бы мы могли развлекаться подобным образом и получилось бы у нас вообще что-нибудь дельное, что могло бы помочь расследованию. Единственный факт, который установили очень быстро: это собственно характер происшествия.

Короче, минуты не прошло, а толпа вовсю гудела: джигиты изнасиловали Лену Даневич!!! Надругались, мрази, над нашей красой и гордостью...