– Ох, мне не приходило в голову, что его может купить другая женщина, – сдавленно признается она, чувствуя ком в горле.

– Ах, перестань. – Элен кусает скон и прибавляет с набитым ртом: – Я уверена, что этого не случится.

Вот, значит, как? На носу у Элен крем. Ну и пусть, она ей не скажет. Это ей за Пэдди.

В лежащей перед ней на столе анкете она с трудом отыскивает пункт: причина возврата/обмена. Буквы в глазах сливаются, дышать в этой тесной кабинке нечем, даже цветок с толстыми мясистыми листьями приуныл. Над головой низкий потолок, где не хватает одной панели – сквозь дыру виднеются какие-то трубы. Мрачное и пыльное складское помещение.

Пэдди у нее забрали и повели куда-то для заполнения бумаг. Прежде чем уйти, он улыбнулся ей на прощание с такой грустью и нежностью, показывая, что все понимает и прощает ее, что сердце у нее заныло и память захлестнули воспоминания. Но сердечная боль и мучительное чувство вины вскоре отступили, и она почувствовала облегчение. Много раз представляя себе этот момент, она гадала, когда же наконец она соберется с духом, чтобы изменить свою жизнь. И вот он настал, этот страшный день. Ничего более чудовищного ей еще не приходилось совершать, но она, в конце концов, решилась и средь адских вихрей чуяла уже тонкую струйку радостного возбуждения. Дело сдвинулось с мертвой точки и вскоре будет закончено.

Пока они заполняли бумаги в тесных серых кабинках, к их дому подъехал грузовик организации «Супружеский рынок», немаркированный, нарочито неприметный, и рабочие стали выносить вещи Пэдди. Когда она вернется, дома и духа его не останется, будто и не было никогда. Их совместная жизнь перестанет существовать.

Снова заныло сердце. Тридцать пять лет, проведенных бок о бок, увез этот грузовик.

– Вы не знаете, в какой клетке поставить галочку? – прерывает ее мысли Сюзанна, менеджер с начесом и ярко-красной губной помадой, сидящая за металлической стойкой. – Скажу вам по секрету, дорогая, – она переходит на шепот, – это не имеет никакого значения, ставьте в любой.

– Для вас, может быть, и не имеет. – Она гордо выпрямляет спину и поднимает подбородок, но затем снова склоняется над анкетой.

У Пэдди так много недостатков, которые бесили ее все годы. Одна его неорганизованность чего стоит. Какой от него беспорядок в доме! Он, к примеру, постоянно оставляет на держателе пустые втулки от туалетной бумаги и сует пустые пакеты в шкаф на кухне. А его шуры-муры с той женщиной двадцать семь лет назад? Он храпит. Он на редкость нечуток. Радио у него всегда орет, по телевизору ничего, кроме спорта. Он повсюду бросает свои туфли и пиджаки. Собрав неизменную компанию старых друзей, бесконечно повторяет одни и те же длинные нудные анекдоты. Она жила с ощущением, что рядом – многослойная личность, состоящая из одних недостатков, и сколько слоев с него ни снимай, все равно наткнешься на что-то неприятное.

Она внимательно читает список:

Нет, по правде говоря, Пэдди не дефективный, не бракованный, без повреждений. Все в порядке с материалом, из которого он изготовлен. Она просто устала от него, она переросла их отношения. Она переросла их любовь. Да и Пэдди наверняка тоже, только он никак не хотел уходить – он не из таких. Он из тех, кому легче терпеть до последнего. Они раздражали друг друга, мысленно обмениваясь издевками и упреками. Но Пэдди хороший человек, отличный отец, заботливый дед…

Она отмечает «Другое» и ставит свою подпись внизу анкеты.

– Вот и хорошо. – Сюзанна берет ее анкету и начинает перекладывать папки и печати у себя на столе, шуршит бумагой, не поднимая глаз, и одновременно в тысячный раз, словно автомат, произносит заученные слова: – Как вы знаете, получить полный возврат в вашем случае невозможно, так что я…

– Нет-нет, мне говорили, что это возможно. Я купила его в 1982 году, и гарантия на него пока не истекла. Я уточняла в клиентской службе, у консультанта Грейс. – Она роется в сумке, ища записную книжку, куда занесла информацию и контакты Грейс.

Сюзанна улыбается, скрывая нетерпение.

Напрасно она пытается расслышать голос Пэдди сквозь шум, проникающий снаружи. В офис прибывают все новые клиенты – кто-то хочет купить, кто-то вернуть – сразу не разберешь. Так или иначе, менеджер Сюзанна упорно гнет свою линию:

– Может быть. Однако, внимательно изучив ваш чек, я обнаружила отметку о том, что вы купили Пэдди на распродаже. Он шел со скидкой. А за товары, купленные по сниженной цене, полная компенсация не предусмотрена. – Под тарахтение Сюзанны она вспоминает, как впервые увидела Пэдди. Не то чтобы у нее не хватало денег, но он был помечен как специальное предложение и показался ей… особенным, что ли. Он стоял под золотой звездой с надписью SPECIAL, и для нее это был знак. Не только в прямом смысле.

Она возвращается на волну Сюзанны.

– Мы можем предложить вам обмен в виде мужа или жены по той же цене либо частичный возврат средств на наш депозит.

Видя, что шокированная клиентка раскрыла рот и выпучила глаза, Сюзанна неловко ерзает на стуле.

– Но мне не нужен обмен. Мне не нужен другой муж.

– Значит, вам подойдет частичный возврат, – заключает Сюзанна и громко стучит печатью по анкете. Затем открывает ящик и достает оттуда маленький конверт. Отодвигает стул, встает и протягивает руку: – Приятно было иметь с вами дело.

– И это все? – Она тоже медленно поднимается.

– Все, – смеется Сюзанна. – Вы теперь свободная женщина. Парковка у нас за зеленой дверью налево, а рынок – в случае чего – направо.

– Где Пэдди?

– Его нет, – удивляется менеджер, – он ушел.

– Ушел? Но я же не успела с ним попрощаться… – Ее сердце бешено стучало, в нем поднималась паника.

Выйдя из-за стола, Сюзанна подталкивает ее к выходу, потом в коридор, где находится зеленая дверь.

– Так лучше, уж поверьте. Долгие проводы – лишние слезы.

Она вспоминает его грустную улыбку. Это он с ней прощался, он знал, что так будет.

– Где он? – спрашивает она, останавливаясь у зеленой двери.

– Не беспокойтесь, мы о нем позаботимся. Мы его почистим, приведем в порядок, дадим ему отдохнуть, а только потом отправим на рынок. – Сюзанна открывает перед ней дверь.

– Снова на рынок? – ужасается она, пока Сюзанна толкает ее в спину к выходу. – Но ему шестьдесят два года!

– Да и вам ненамного меньше, дорогая, – удивленно усмехается Сюзанна.