Кто-то горячо и влажно дохнул ей в ухо.

— Это Бинки, — произнесла груда. — Она так показывает, что ты ей нравишься. Она пытается проявить дружелюбие. Думаю, она сейчас не отказалась бы от охапки сена, если таковая здесь найдется.

С поистине царственным самообладанием Кели промолвила:

— Это четвертый этаж. Спальня дамы. Ты был бы поражен, если бы узнал, сколько лошадей так и не побывало здесь.

— О! Пожалуйста, не могла бы ты помочь мне?

Она положила меч и оттащила в сторону нагрудник. Из темноты на нее воззрилось тонкое бледное лицо.

— Во-первых, настоятельно рекомендую объяснить, почему мне не следует послать за стражей, — сказала принцесса. — Одно то, что ты очутился в моей спальне, по закону карается мучительной смертью.

Она смотрела на него испепеляющим взором.

— Прости, но не могла бы ты высвободить мне руку, если не трудно? наконец выговорил он. — Благодарю, Во-первых, стража скорее всего меня не заметит, во-вторых, в этом случае ты так и не узнаешь, почему я здесь, а судя по твоему виду тебе страсть как хочется это узнать, и в-третьих…

— В-третьих — что?

Его рот открылся и тут же захлопнулся. Мор хотел сказать: «В-третьих, ты так красива, по крайней мере, очень привлекательна или гораздо более привлекательна, чем любая девушка из всех, кого я встречал, хотя должен признать, что я девушек встречал не очень много». Стать поэтом Мору всегда мешала врожденная честность; если бы Мор когда-нибудь стал сравнивать девушку с летним днем, то за сравнением обязательно последовало бы вдумчивое объяснение насчет того, какой именно день имеется в виду и было ли тогда дождливо или, наоборот, ясно. Так что в данных обстоятельствах даже хорошо, что язык его не слушался.

Кели подняла свечу, осветив окно.

Оно было целым. Ни единой щербины на каменных рамах. Стекло с цветными вставками, изображающими герб Сто Лата, тоже ничуть не пострадало. Она оглянулась на Мора.

— Забудем о третьем, — сказала она. — Вернемся к первому.

Через час над городом забрезжил рассвет. Дневной свет на Плоском мире не столько летит, сколько течет, поскольку его тормозит неподвижное магическое поле Диска. Лучи солнца покатились по земле, подобно волнам золотистого моря. Какое-то мгновение расположенный на насыпи город возвышался над его поверхностью, точно омываемый волнами прилива песочный замок. С каждой новой волной свет все уплотнялся, пока наконец не закружился вокруг города, образовав световорот, и не просочился внутрь.

Мор и Кели сидели рядышком на кровати. Песочные часы лежали между ними.

В верхней колбе не осталось ни песчинки.

Снаружи донеслись звуки пробуждающегося замка.

— Все равно не понимаю, — произнесла он. — Мертва я или нет?

— Ты должна быть мертвой, — признался он, — в соответствии с судьбой или чем там еще. Я довольно слаб в теории.

— И ты должен был убить меня?

— Нет! Я имею в виду, нет, убить тебя должен был не я, а убийца. Я же уже пытался объяснить все это.

— Так почему же ты помешал ему это сделать?

Мор ответил ей взглядом, полным ужаса.

— Ты что, хотела умереть?

— Разумеется нет. Но похоже на то, что здесь человеческие желания в расчет не берутся. Я просто стараюсь подойти к этому вопросу с позиций здравого смысла.

Мор уткнулся взглядом в колени. Затем встал.

— Я думаю, мне лучше уйти, — холодно отчеканил он.

Сложив косу, он засунул ее в укрепленные за седлом ножны и посмотрел на окно.

— Ты вошел через него, — пришла на помощь Кели. — Слушай, когда я сказала…

— Оно открывается?

— Нет. За дверью коридор, он выходит на балкон. Но люди увидят тебя!

Проигнорировав это восклицание, Мор отворил дверь и вывел Бинки в коридор. Кели кинулась вслед за ним. Фрейлина, как раз собиравшаяся постучать, остановилась, сделала реверанс и слегка нахмурилась, когда ее мозг мудро отогнал от себя зрелище ступающей по ковру очень большой лошади.

Балкон выходил в один из внутренних двориков. Мор бросил взгляд за парапет, и вскочил в седло.

— Остерегайся герцога, — посоветовал он. — Это все он.

— Отец всегда предупреждал меня о нем, — согласилась принцесса. — Я никогда не ем, пока еду не попробует специальный придворный.

— Кроме того, тебе следует завести телохранителя, — продолжал Мор. Мне пора уходить. Неотложные дела. Прощай, — добавил он тоном, который, как Мор надеялся, должным образом выразил задетую гордость.

— Я еще увижу тебя? — спросила Кели. — Есть много такого, о чем я хотела бы…

— Не уверен, что тебе стоит забивать этим голову, — надменно ответил Мор.

Он прищелкнул языком, и Бинки скакнула в воздух. Скользнув хвостом по парапету, она легким галопом углубилась в голубое утреннее небо.

— Я хотела сказать спасибо! — прокричала вслед Кели.

Фрейлина, которая никак не могла отделаться от ощущения какой-то не правильности и шла за принцессой по пятам, озабоченно справилась:

— Вы хорошо себя чувствуете, мэм? Кели рассеянно посмотрела на нее.

— Что? — повелительным тоном переспросила она.

— Я только хотела узнать, вы хорошо провели ночь?

Плечи Кели опустились.

— Нет, — буркнула она. — Плохо. В моей спальне мертвый убийца. Он покушался на мою жизнь. Не могла бы ты что-нибудь сделать с этим? И, — она подняла руку и задержала ее в воздухе, — я не хочу, чтобы ты кудахтала «Мертвый, мэм? Убийца, мэм?» или вопила. Просто разберись с ним, и все. Тихо и спокойно. По-моему, у меня страшно разболелась голова. Так что кивни, но ничего не говори.

Фрейлина кивнула, сделала неопределенное приседающее движение и пятясь покинула помещение.

* * *

Мор сам не понял, каким образом вернулся обратно. Небо просто изменило свой цвет, став из льдисто-голубого угрюмым и серым, когда Бинки окунулась в провал между измерениями. Лошадь не опускалась на темную почву поместья Смерти. В какой-то момент эта почва просто оказалась там, прямо под ними, подобно авианосцу, который, осторожно маневрируя, подводит посадочную площадку под реактивный истребитель, избавляя пилота от связанных с приземлением хлопот.

Гигантская лошадь протрусила во двор конюшни и остановилась возле двойной двери, помахивая хвостом. Соскользнув с седла, Мор побежал к дому.

И остановился, и побежал обратно, и наполнил кормушку сеном, и побежал к дому, и пробормотал что-то себе под нос, и побежал обратно, и почистил лошадь, и проверил, достаточно ли воды в ведре, и побежал к дому, и побежал обратно, и снял с крючка на стене попону, и накрыл ею лошадь. Бинки, с благодарным достоинством принимая заслуженную заботу, несколько раз приложилась мордой к его плечу, словно кивая.