– Объясните ваши слова, мистер Баррет, – вымолвила она, отворачиваясь от собеседника, чтобы тот не заметил ее волнения. И тут же почувствовала, как его нежные руки крепко обхватили ее чуть повыше талии, а горячие, сухие губы прикоснулись к ее шее.

– Вот вам объяснение, моя прекрасная сирена, – страстно прошептал Баррет ей в самое ухо, а тело ее тут же отозвалось на этот возмутительный поступок незнакомым, пугающим и одновременно завораживающим томлением.

Джулиана сделала робкую попытку высвободиться из объятий Баррета, и он тотчас отпустил ее. С минуту она слышала только стук своего сердца и тревожный шум морских волн.

– Осторожней, дорогая моя, к нам приближается ваш неумолимый страж, – предупредил Баррет. Джулиана поспешно встряхнула головой, чтобы прогнать наваждение, и постаралась придать лицу усталое, скучающее выражение. Однако Стивен, вопреки ее опасениям, сегодня был настроен к своему непрошенному пассажиру гораздо дружелюбнее, чем вчера. С заботливостью хозяина он поинтересовался, как тот провел ночь, хорошо ли устроился на новом месте. Потом повернулся к Джулиане, и в его взгляде появилось беспокойство.

– Вы не заболели, мисс Джулиана? – с тревогой спросил он. – У вас такой усталый вид, что в голову приходят неутешительные мысли. Боюсь, ночное происшествие на Кентской дороге не прошло бесследно. Еще бы, несколько часов под проливным дождем!

– Уверяю вас, виконт, я чувствую себя великолепно. Впрочем, я действительно несколько устала. Сегодня я не буду надолго покидать каюту и уже завтра утром буду в полном порядке.

Джулиана выдавила из себя улыбку и опустила глаза, чувствуя, как в ее душе растет раскаяние. Она предала своего верного друга! Баррет неуважительно отозвался о Стивене, а она не одернула его, промолчала, будто согласна с ним, и, кажется, даже усмехнулась в ответ. Господи, как это непорядочно с ее стороны! Но что же ей делать, если этот невыносимо обаятельный мужчина, Эшли Баррет, оказывает на нее столь сильное влияние? И хуже всего то, что у нее нет ни малейшего желания сопротивляться этому.

* * *

Следующие три дня Джулиане и впрямь пришлось провести в тишине своей каюты. У нее началось легкое недомогание, и она чувствовала себя несколько хуже, чем обычно. Если она не лежала в постели, то коротала время с книжкой в руках или расхаживала из угла в угол, предаваясь раздумьям. Но в офицерской кают-компании Джулиана избегала появляться; и не потому, что немного разболелась, а потому, что не хотела, чтобы Эшли Баррет видел ее с темными кругами под глазами. А сам он тоже не отваживался навещать ее, опасаясь недовольства виконта.

Впрочем, Стивен тоже был нечастым гостем Джулианы. Он угадывал настроение девушки и причину ее недомогания и стремился не докучать ей своим вниманием, зная, что, если понадобится его помощь, она сама позовет его. Только один преданный Симпсон продолжал настойчиво ухаживать за своей любимицей, искренне уверенный, что без его помощи она решительно не в состоянии обойтись.

Почти все время, свободное от вахты, он рассказывал ей занимательные истории о своих путешествиях, убирал каюту, каждый день таскал и грел воду для ванны, не допуская, чтобы это делал кто-нибудь другой. Эта забота сильно облегчала жизнь Джулианы и согревала ей душу, но, несмотря на все это, сердце девушки не отпускала острая тоска.

Эшли Баррет. Чем бы она ни пыталась занять себя, ее мысли непременно возвращались к нему. Даже не встречаясь с ним, она ощущала его присутствие, вспоминала его лицо, слова, малейшие перемены во взгляде, постоянно пыталась угадать, чем он занимается в тот или иной момент. А когда за дверью каюты раздавались чьи-то шаги, сразу настораживалась и прислушивалась, потому что ей казалось, что это его шаги.

Ей мучительно хотелось отбросить прочь все условности и самой прийти в его каюту, чтобы хоть несколько минут побыть с ним наедине, не опасаясь, что им кто-то помешает. Но Джулиана не решалась этого сделать, ее охватывал настоящий панический страх при мысли, что она может обмануться в своих ожиданиях. Так уже случилось однажды, два года назад, вскоре после смерти отца. Она по уши влюбилась в наследника соседнего небольшого поместья, веселого двадцатилетнего офицера, и, казалось, не было сомнений в том, что и он отвечает ей взаимностью. Но когда она решилась ускорить ход событий и открылась ему в своих чувствах, выяснилось, что все обстоит совсем иначе. Это была самая горькая минута в ее жизни, и она никому не рассказывала о своем унижении.

И все же Джулиана была уверена, что объясниться с Эшли просто необходимо, иначе через несколько дней он исчезнет из ее жизни и, может статься, навсегда. Но с мучительной тоской она также сознавала и то, что, даже если он и разделяет ее чувства, им все равно придется расстаться, ведь его путь лежит в Северную Испанию, а ей предстоит отправиться навстречу пугающей неизвестности. И оттого, что она очень хорошо это сознавала, ее желание быть вместе с Эшли Барретом становилось в десять раз нестерпимее.

* * *

Седьмой день плавания и появление на горизонте очертаний Пиренейского полуострова капитан Джонс решил отметить торжественным ужином. При этом известии Джулиана сразу почувствовала прилив бодрости и обрадовалась возможности предстать перед предметом своих мечтаний в самом блистательном виде. Без колебаний она извлекла из тяжелого сундука свое самое нарядное бальное платье – снежно-белое воздушное одеяние с крохотными рукавчиками и глубоким декольте, с тюлевой верхней юбкой, по всей поверхности которой равномерно располагались ажурные сиреневые розочки с серебристыми листочками по краям. Больше часа девушка потратила на сложную прическу, в первый раз со дня отъезда из Лондона пожалев, что отказалась взять с собой горничную. А в завершение сборов торжественно достала из заветной шкатулочки свои жемчужные украшения и искусно сделанный аметистовый цветок в обрамлении маленьких алмазных горошин для украшения прически. Выслушав бурные, восторженные излияния Николаса Симпсона, помогавшего ей одеваться, Джулиана в последний раз придирчиво посмотрела на себя в зеркало.

– Лучше уже просто и быть не может, – с отцовской нежностью проговорил старый моряк, оправляя платье своей любимицы и стряхивая с ее наряда последние невидимые пылинки. – Провалиться мне на этом месте, если я когда-нибудь в жизни видел такую красоту! Моя славная девочка выглядит сегодня просто настоящей принцессой!

– Которой, увы, пока не хватает прекрасного принца! – смеясь, отвечала Джулиана, хотя при этом ей пришлось отвести взгляд в сторону от своего друга. Ведь он не знал, что в ее жизни уже появился такой принц.

Хотя Джулиана собиралась очень долго и тщательно, все-таки она пришла в кают-компанию рано, когда там еще совсем никого не было. В просторной комнате стояла торжественная тишина, нарушаемая лишь плеском волн в борта корабля да потрескиванием восковых свечей в высоких бронзовых канделябрах, от которых по блестящей шелковой обивке стен игриво разбегались веселые золотистые отблески. Холодные закуски в замысловатых фарфоровых салатницах источали восхитительные ароматы, а закрытые крышки серебряных мисок так и манили заглянуть внутрь. Не удержавшись, Джулиана приподняла фигурную пробку хрустального графина с вином и, зажмурив глаза, глубоко вдохнула дурманящий незнакомый запах. Какой у этого вина необычайно красивый цвет, подумалось ей, не красный, а прямо алый, словно заря чудесного летнего дня. Цвет праздника жизни и любви.