В конце концов вариант изгнания из Фантазильи, предложенный Великим Магом, устроил всех…

Федя надеялся выиграть время. История, рассказанная Фурианой, представлялась ему вполне возможной, хотя и необязательно истинной. Случались в Волшебной стране дела и почище. Домовой надеялся сам отыскать следы Финделябра и, может быть, обнаружить тайный лаз в Драконью пещеру. В случае неудачи оставался еще один шанс проникнуть туда, не упомянутый Фурианой.

Пришлый, живущий в стране не более двух лун, мог проникнуть в пещеру беспрепятственно. В свое время это проделали сестры Зайкины и принесли живую воду для победы над коварным Ляпусом. Ради святого дела можно было вновь прибегнуть к услугам сестренок, хотя подвергать их опасности Феде отчаянно не хотелось. Эту возможность домовой решил оставить на черный день и не сообщать о ней чересчур активной колдунье-журналистке ни при каких обстоятельствах.

В завершение Совета Великий Маг поставил на голосование один незначительный вопрос. Он предложил еженощно зажигать на Главной площади факелы и транслировать из динамиков дикий рев возмущенной толпы, записанный на антипеченюшкинских митингах. Это, по словам Феди, должно было отвлечь жителей столицы от шумных собраний, отнимающих время и силы, и показать, что правительство всецело разделяет народный гнев.

На самом деле домовой хотел как можно ярче осветить окно собственной спальни, надеясь, что свет и шум помогут ему ослабить наваждение, посланное Фурианой.

И вот на третью ночь, уже пережив изгнание Печенюшкина, Великий Маг добрался, наконец, до своих покоев.

Прекрасная заговорщица возникла в его кресле ровно в два часа, как и прежде, но на сей раз домовой не спал. Натерев виски бодрящей мазью, он лежал на высоко подоткнутых подушках в свете ночника и отблесках факелов за окном, перечитывая сентиментальную повесть о приключениях домовенка Кузи.

Федя коснулся губами узкой прохладной руки гостьи, вежливо прервал фразы благодарности и одобрения и решительно потребовал знакомства со всеми участниками заговора.

Ответ Фурианы был мягок, но категоричен. Домовой услышал, что будущая команда еще не сложилась окончательно, и далеко не все кандидаты знают о возможной смене Волшебного Совета. Ему же, Великому Магу, желательно пока заниматься делами страны и стараться больше отдыхать. Недельки через две, когда заговор дозреет, дама в черном появится опять с подробнейшим планом переворота, именами будущих Советников и полным набором сведений о каждом…

После нового исчезновения гостьи правитель Фантазильи, вляпавшийся по уши в весьма сомнительную авантюру, сел в кровати и затосковал. Федя отчетливо понял, наконец, что ум, хитрость и твердая воля Фурианы значительно превосходят его собственные… Действия Великого Мага, предпринятые им со следующего утра, были частично вызваны тихой паникой.

Гласно по тревоге подняв гвардейский полк, он отправил его на коврах-самолетах к Драконьей пещере, приказав осматривать каждую пядь земли вокруг в радиусе десяти верст.

Распоряжение наделало много шума, но вряд ли могло быть выполнено вскоре, а тем более принести плоды. Крутые и каменистые горные отроги изобиловали множеством трещин, впадин, мелких пещер и пещер покрупнее, расположенных в самых труднодоступных местах. Разведать их все, да еще в кратчайший срок, представлялось немыслимым даже для отборных сказочных удальцов. К тому же тайный подземный ход, если он действительно существовал, мог вести в Драконью усыпальницу из любой точки Фантазильи.

Управившись с горем пополам к закату с накопившимися государственными вопросами, Федя почувствовал себя так скверно, как никогда раньше. Вернувшись к себе, он выгородил закуток в зале, примыкавшем к опочивальне, и собственноручно побелил его. Путем несложного колдовства домовой обставил полученную комнатку мебелью — столом и лавкой, соорудил в углу русскую печь и намалевал на стенке фальшивое окно с фальшивым пейзажем в нем.

В этой каморке Великий Маг проводил теперь все свободное время. На второй вечер князь Сморчков-Заморочкин, понимавший как никто проблемы славянской души, притащил хозяину иконы, бутыль зловонной, сшибающей с ног «Душечки» и гармонику-трехрядку.

Увидев такое рвение, Федя понял, чего хочет от него старательный помощник, и попытался оправдать надежды Сморчкова. Все вечера напролет он играл на гармонике, протяжно и заунывно пел, тускло воззрившись на образа, и глушил «Душечку» кружка за кружкой, предварительно обращая ее в воду. Ночи же он проводил в спальне, почти без сна, мучительно пытаясь отыскать выход из запутанного лабиринта, в который завела его дама в черном.

Обнаружив в своем убежище Лизу с Аленкой, Великий Маг страшно растерялся. Сестры могли оказаться ненастоящими, подосланными Фурианой, узнавшей об этом способе проникнуть в Драконью пещеру. Опасаясь ловушки, Федя начал валять дурака, размышляя тем временем — как проверить сестер? Появление Сморчкова и неожиданный пожар смешали все карты домового, внеся окончательный разлад в его добрую простую душу…

Быстро залечив легкие ожоги, домовой следующей за пожаром ночью ворочался в постели, безуспешно стараясь забыться. Новое открытие, сделанное накануне, жгло его, сдавливало, царапало по сердцу когтями. Впервые Федя жаждал встретиться с Фурианой, бросить страшную правду ей в лицо и увидеть реакцию зловещей дамы в черном. Но как найти ее? Повелеть разыскать журналистку и доставить во дворец? Сейчас правитель не был уверен до конца даже в том, что репортерша «Волшебного фонаря» и его таинственная гостья — одно и то же существо…

Часы на башне глухо пробили дважды. Тяжелые шторы поползли навстречу из углов спальни и сомкнулись, закрывая окно и всполохи факелов за ним. Умолк рваный гул на площади.

Фуриана сидела на прежнем своем месте у камина, странно светлые глаза ее смотрели на домового не мигая, с пытливой непонятной жалостью.

— Время пришло, Великий Маг. Все подготовлено, списки у меня. Угодно ли вам ознакомиться с бумагами или сначала прикажете доложить устно?

Федя медленно поднялся с постели, развернул стул и сел на него верхом, обхватив дрожащими руками спинку. Воля его и решимость таяли под взглядом гостьи, сочились вниз ледяными каплями, колющими гортань.

— Прочел я нынче, дурень старый, одну историю, — шептал домовой, хотя впору было кричать. — Давно это случилось, во времена Гореванской Смуты. Не слыхала? Тогда, значит, тоже правительство свергла кучка злыдней осиновых и народом володеть уселась. Ох, нарубили они дел, и посейчас мороз по коже…… Ну, управились с ними все ж, потом все и забылось, за тысячи-то лет. А указ незаметный остался, затерялся в бумагах. И никем до сей поры не отменен. Маленький такой, коротенький, зато смысл в нем глубокий. Ежели кто власть справедливую порушит, да сам править вознамерится, да законы прежние отменит — у того ничего и не сбудется. Не сбудется… если крови невинной не прольет… А мы, фантазильцы, к крови не способны, легче самому голову в петлю. Уж самая лютая казнь — в пень превратить… Вот и скажи мне, гостья незваная, будем мы с тобой все замыслы менять? Молодая ты, об указе том, поди, и не ведала?