Из башни вырвалась белая молния и ударила в землю перед наступающей нежитью, превращаясь в стену полыхающего солнечного света… Мертвые лучники продолжали стрелять. Маг был в недоумении: яркая вспышка, способная ослепить могучего тролля, ничем не повредила Пр?клятым. И тут что-то надломилось в душе мага – он все понял. Мертвые не видят мороков, они не умеют бояться, и обмануть их нельзя.

«Но почему? – Колдун судорожно вцепился в посох, его лицо побелело от гнева. – Почему им даровано такое превосходство над простыми смертными?»

– Капитан, моя магия тут бесполезна! – Волшебник в отчаянии сорвал желтую остроконечную шляпу и поглядел в потолок, туда, где находился люк, очерчивающий квадрат темнеющего неба. – Нежить не замечает фантомов и призраков.

Старый офицер понял, что придется выкручиваться самому.

– Отправляйся в город, маг! Расскажешь эту приятную новость своим – от тебя все равно толку здесь не будет, только погибнешь зря!

– Но…

– Не спорить! – прикрикнул Ренер и осторожно выглянул из-за зубца – нежить уже стояла внизу…

Волшебник кивнул и через несколько мгновений исчез в яркой желтой вспышке – благо ему выдали свиток с заклятием «Странствие в тумане», позволявший один раз перенестись в Большой Портал Элагона, где бы ты ни находился.

Под шквальным прикрытием своих стрелков Пр?клятые подходили к первой баррикаде, и защитники моста уже не могли не то что остановить, но даже замедлить их продвижение. Людей в башнях осталось совсем мало…

– Луки, отходим! – Ренер в последний раз огляделся, мысленно простился с убитыми товарищами и, пригнувшись, ринулся к люку в полу, ведущему вниз, на винтовую лестницу.

Вереницы стрелков, выживших под градом черных стрел, спускались под прикрытие камней баррикады. Арбалетчики пятились, разряжая свое грозное оружие во врагов, лучники также отстреливались, отступая за спины мечников и алебардщиков, готовых встретить неприятеля.

Нежить тем временем уже перебиралась через баррикаду. Стройные ряды, разрываясь на миг, смешивались и уже на мосту опять становились ровными шеренгами…

Сципион был одним из первых среди тех, кто взобрался на баррикаду. Его пальцы привычно сжимали гладиус, большим скутумом он прикрывался от стрел и арбалетных болтов. Ржавчину на мече и гниль лат он просто не замечал, упрямо шагая вперед. Позади пела труба, как и при жизни музыканта, выдавливая из себя гордые призывы драться во славу Темной Империи, державы, за которую все они, еще будучи людьми, когда-то проливали свою кровь.

Свое имя он помнил лишь потому, что в памяти настойчиво возникал женский голос, так его когда-то называвший. Кто она, как ее звали, он уже не знал, и ему было все равно. Его род зачах, любимая умерла, как и он сам, но сейчас все воспоминания из прошлой жизни ушли, отдалились, постепенно смешавшись с зыбким туманом. Лишь гладиус в руке имеет смысл, а голос повелителей, гремящий в голове, вел его дальше. Голос заставлял его преодолевать завалы из камней, покрытые кровью.

Сципион не хотел идти туда, не хотел драться, но продолжал обреченно шагать, вздымая сапогами пыль, словно ярмарочная марионетка, которую ведут, держа за длинные тонкие нити. Деревянные суставы на шарнирах сокращаются, он двигается дальше… Прошло то время, когда его сердце яростно билось, предчувствуя схватку, когда дрожало от нетерпения и страха, стоило мечу покинуть ножны. Сейчас он ничего этого не хотел. Его желания, его страсти и чувства куда-то отступили. Казалось, что он смотрит на себя со стороны, а мир кругом погряз в вязком тумане. Краски поблекли, все стало серым и невзрачным… Чувства оставили его, теперь ему было ни холодно, ни жарко, вообще никак. Легионер прошагал уже многие мили, но совершенно не устал, и в то же время его раздирала дикая боль. Ведомый темной магией некромантов и остатками разума, он наивно полагал, что до сих пор жив, но у воздуха, что опалял его с головы до ног, начиная с гребня на шлеме и заканчивая тяжелыми коваными сапогами, было свое, совершенно иное мнение. Сципион весь словно горел, на коже, казалось, вздувались ожоги, тленная вонь лезла в нос. И пусть ему чудится, что у него до сих пор есть кожа, а сердце по-прежнему бьется, холодная пустота кругом упорно старалась доказать обратное. В подтверждение этого каждый дюйм тела бывшего солдата неимоверно болел, и легионер точно знал, что он здесь незваный гость, под этим чернеющим небом, под этим печальным закатом.

В голове постоянно раздавался какой-то шум, а грудь болела так, будто ее разорвали и вывернули наизнанку, после чего зашили. Да будь его воля, он давно бы уже опустил меч, просто лег бы и заснул – ведь так и было до того, как его разбудили, вырвали из сладостного сна. Зачем им это понадобилось? Что он им сделал?…

Голос в голове не затихал ни на миг, он велел: «Иди вперед. Иди и дерись. Убей их всех. Убей…» И Сципион послушно сделал очередной шаг, и его пальцы еще сильнее сжали гладиус, когда глаза моментально нашли себе цель.

За баррикадой их встретила ровная стена ало-синих щитов, на каждом из которых сверкала золотистая лилия. Цветок врага. За спинами элагонцев реяли на ветру ронстрадские стяги, но сейчас даже им было не под силу вдохновить замерших от ужаса мечников, придать им смелость и уверенность в себе. Сципион почему-то превосходно это видел. Их страх, их мысли. Защитники моста боялись, ведь на то они и люди, а не пустые, превознесенные древними менестрелями образы из легенд. Они боялись его. Они с ужасом глядели в его глаза, их мечи дрожали в слабеющих руках.

Отовсюду раздавался скрежет доспехов и сдавленные крики собратьев Сципиона. Легионер знал, что он здесь не единственный пленник, не он один сегодня послушный и верный раб. Их всех терзает знакомая ему боль, от которой не спастись даже в посмертии.

Элагонцы молчали: не пели гимнов, не выкрикивали девизов, стояли и ждали. Ждали его… Сципион наступил на тело в ало-синей тунике, под ногами хрустнули кости, он этого даже не заметил…

Ровный ряд защитников моста дрогнул и прогнулся, когда первые легионеры подошли на расстояние удара. Натертые до блеска мечи с легкостью рассекали ржавые латы и шлемы, они впивались в грудь и лица товарищей Сципиона, и он видел, как сердце каждого из них в этот трагический момент сбрасывает с себя оковы, как их души наконец освобождаются и уходят, впитываясь в землю. Его это наблюдение нисколько не заинтересовало, ведь в сознании пылал лишь приказ «Убей», и никто не велел: «Умри. Будь свободен».

Легионер поднял в замахе гладиус и резко ткнул им поверх щита в грудь одного из вражеских мечников. Клинок застрял в теле, Сципион вырвал его и еще некоторое время с равнодушием смотрел, как с изъеденного ржавчиной металла стекает кровь, а его противник, хрипя, медленно оседает наземь, как упавшего солдата тут же заслоняет собой новый враг.

Под ответный удар легионер подставил свой скутум, меч элагонца проскрежетал по щиту и разрубил его. Ответным выпадом бывший воин Темной Империи,[9]а ныне раб некромантов ткнул гладиусом в прорезь вражеского шлема… О боги, как же он устал, как хочется лечь и наконец-то уснуть…