Именно в этой нише мое внимание привлекла картина, висевшая над одной из книжных полок. Стилистика, в которой были выполнены сами иллюстрации, была мне хорошо знакома. Я бы даже сказала, я знала ее как свои пять пальцев. Однажды я специально привстала на цыпочки, чтобы получше разглядеть саму картину. Пригляделась и увидела выцветшие от времени чернила, которыми было что-то написано. Что именно, разобрать уже было практически невозможно, но одно было ясно. Это не просто картина, это – письмо. Крохотные акварельные миниатюры, украшающие лист бумаги, сохранились гораздо лучше. И я невольно восхитилась совершенством этих акварельных рисунков. Я буквально приклеилась носом к стеклу, чтобы различить слова. Увидела дату и полустертые начальные буквы имени.

«Моя дорогая Фл…» Разобрать остальное было уже невозможно. Зато хорошо сохранилась подпись в нижней части листа, выполненная аккуратным изящным почерком. Наверняка это подпись того, кто написал письмо. «Беатрикс», прочитала я.

– Фл… – пробормотала я вполголоса, разговаривая сама с собой. А что, если это письмо адресовано моей Флоре Макникол? Ведь Орландо же рассказывал, что Флора и Беатрикс Поттер были знакомы друг с другом. Надо будет обязательно расспросить его об этом поподробнее.

Ровно в час дня Орландо спускался вниз и направлялся к входным дверям, стремительно исчезая за ними. Это служило своеобразным сигналом всем тем, кто коротал время за чтением книг у камина. Пора уходить. По возвращении Орландо тут же запирал входную дверь и вешал на нее табличку с надписью «Закрыто».

Затем сверху доставлялись фарфоровые тарелки, столовые принадлежности и туго накрахмаленные белоснежные салфетки. После чего мы с ним приступали к трапезе.

Если честно, то это было мое самое любимое время дня. Я с удовольствием слушала разглагольствования Орландо, чей беспокойный ум с легкостью перепрыгивал с одной темы на другую, при этом он неизменно пересыпал свою речь многочисленными цитатами и прочими разнообразными литературными реминисценциями. Наши беседы с Орландо уже давно стали для меня своеобразной игрой под названием «Угадайка». Всякий раз я старалась заранее предугадать, куда именно и на какую тему вырулит наш с ним разговор уже в следующую минуту. И, как правило, никогда не угадывала, ибо Орландо умудрялся забираться в такие дебри, касаясь таких тем и предметов, о существовании которых я даже не подозревала. Тем не менее какие-то крохи информации просачивались в этих разговорах и о нем самом. Так, я узнала, что его «благословенная» матушка, святая, по его словам, женщина по имени Валентина, погибла в автомобильной катастрофе, когда самому Орландо едва минуло двадцать лет. Он тогда учился на втором курсе в Оксфорде. Гибель жены потрясла отца. Можно сказать, это разбило ему сердце. И он отправился в Грецию искать утешения в обществе античных богов и богинь, попутно заливая свое горе знаменитой водкой узо. Он умер от рака всего лишь несколько лет тому назад.

– Так что, как видите, – заключил свой рассказ Орландо несколько взволнованным голосом, – я в некотором роде тоже сирота.

Он часто расспрашивал меня о моем детстве в Атлантисе. Особенно его интересовала необычная фигура Па Солта.

– Так кем же он был на самом деле? Обладать такими обширными познаниями… Знать столько, сколько знал он… – бросил он как-то однажды задумчивым тоном после того, как я была вынуждена признаться, что знаю об отце очень мало. Даже не знаю, где и в какой стране он родился.

Несмотря на то что Орландо продолжал постоянно выпытывать у меня все новые и новые подробности о Па Солте, сам он очень умело уходил от разговоров, касающихся Флоры Макникол, явно не горя желанием поделиться со мной какими-то дополнительными сведениями о ней. А когда я показала ему письмо в рамочке, написанное Беатрикс Поттер, судя по всему, Флоре, то в ответ получила совсем не ту реакцию, на которую рассчитывала.

– А, это… – беззаботно махнул он рукой. – Старое письмо. Беатрикс за свою жизнь написала горы писем, адресованных детям.

И тут же с легкостью переключился на другую тему, не дав мне ни единого шанса разговорить его.

Что ж, решила я про себя, в один прекрасный день я все же наберусь храбрости и заставлю его ответить на все мои вопросы. Но, несмотря на то что я по-прежнему не располагала практически никакой информацией о Флоре Макникол, в остальном все было просто чудесно. Целыми днями я проводила время в окружении великолепных книг. Сам их запах, их вид, возможность потрогать эти бесценные издания руками, когда я вносила каталожные данные на новые поступления в объемный гроссбух в кожаной обложке, – все это доставляло мне поистине несказанную радость. Кстати, прежде чем позволить мне делать записи в этом драгоценном гроссбухе, Орландо устроил мне самый настоящий тест на каллиграфию. К счастью, меня всегда хвалили за мой четкий и элегантный почерк. Но вот уж никак не думала, что когда-нибудь такая совершеннейшая архаика в наши дни, как хороший почерк, может сослужить мне пользу и даже принести некоторую выгоду.

* * *

Как-то уже в начале третьей недели моей службы в букинистическом магазине я по пути на работу, в автобусе, задумалась над тем, что неплохо, наверное, было бы мне родиться в какую-нибудь другую эпоху. Появиться на свет в такое время, когда сам темп жизни был гораздо медленнее. Тогда, если вспомнить, даже письма к близким и дорогим людям шли неделями, а порой и месяцами. Не то что нынешняя скоропалительная корреспонденция по электронной почте, которая в считаные доли секунды отправит твое послание куда угодно, хоть на другой конец света.

– Боже правый! Как же я ненавижу все эти современные чудеса техники! – словно прочитал мои скрытые мысли Орландо, входя в магазин в неизменные половине десятого утра с неизменной коробочкой с пирожными в руке. – Прошлой ночью из-за этого дурацкого дождя во всем Кенсингтоне вышла из строя телефонная связь. А в результате я не смог своевременно отправить свой заказ на особо ценный экземпляр романа «Война и мир». – Орландо тяжело вздохнул, всем своим видом выражая крайнюю степень недовольства и досады. – Правда, моя жаба жадности будет довольна. Да и Мышь тоже испытает немалое облегчение, узнав, что я сэкономил деньги, которых у меня, впрочем, нет. Помните, я уже как-то говорил вам о Мыши?

Действительно, уже несколько раз в наших разговорах с ним Орландо упоминал некую «Мышь», впрочем, никак не конкретизируя данную особу. Не говоря уже о том, кем именно она приходится самому Орландо. Я даже понятия не имела, кто это, мужчина или женщина.

– Правда упоминали? – переспросила я так, на всякий случай.

– Да. Кстати, мисс Стар, вы заняты в эти выходные? Мне нужно посетить Хай-Уилд, побывать на дне рождения у Рори. Там будет и Мышь тоже. Посмотрите на сам дом, познакомитесь с Маргарет, поболтаете с ней о Флоре Макникол.

– Я… согласна, – ответила я после некоторого раздумья, понимая, что нужно ловить миг удачи и во что бы то ни стало воспользоваться предоставившейся возможностью.

– Вот и прекрасно! Значит, решено. Встречаемся в субботу на вокзале Чаринг-Кросс ровно в десять прямо в вагоне первого класса. Поезд идет до Ашфорда. Ваш билет будет у меня. А сейчас я вынужден оставить вас и поспешить к себе наверх. Вдруг этот всемогущий бог нашего времени по имени Wi-Fi всемилостиво соизволил явить свой лик нам, простым смертным, его подданным…