litbaza книги онлайнСовременная прозаОна так долго снилась мне... - Тьерри Коэн

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 89
Перейти на страницу:

— Спасибо, мсье Гилель, вы такой…

— Ладно, ладно, давай, тебе еще сегодня поработать надо, — перебил он меня, взмахнув руками.

— Мсье Гилель?

— Что еще?

— А что вы хотели мне рассказать о себе?

— Ну уж не сегодня! Не следует давать одновременно дружбу и деньги одному и тому же человеку, говаривала моя мама, а уж она пустого не сказала бы. Дружеские отношения — вопрос чувств, денежные отношения — вопрос власти. Это уже я придумал. Может, это и не так верно, но тоже красиво звучит. Все, давай уже, иди, поговорили, и довольно.

— Значит, тайна так и не раскрыта, — сказала Хлоя.

— Вот именно.

— Ну ладно, на данный момент ты сделал все что мог и правильно решил поступить с этими деньгами. Значит, забудем на время об этой истории и посмотрим в корень проблемы, — предложила Хлоя. — Ты обязательно должен найти способ заплатить долги, Иона.

— Я понимаю.

— И что ты намерен делать?

— Искать другую работу.

— Свершилось чудо! Он становится разумным! Ты прав, тебе нужна другая работа, более серьезная, лучше оплачиваемая и на полный день.

— Нет, я хотел сказать, вторую работу на полставки… Я не хочу уходить из книжного.

— Ну что это за работа! Какие перспективы? У тебя что, нет честолюбия?

— Слово «честолюбие» придумали люди, у которых нет воображения, чтобы чувствовать себя выше тех, у кого оно есть.

— Это кто сказал? — удивленно спросила она.

— Это я сказал.

— Ну, в конце концов… может, это и неплохо, что ты перестал писать книжки, — усмехнулась она.

— Честолюбие — пустышка, обман зрения, — взвился я. — Нам внушают, что счастье неразрывно связано с обладанием все более и более модными вещами. Нас хотят отдалить от нашей настоящей человеческой природы, чтобы отучить нас думать, чтобы помешать нам бунтовать против всех несправедливостей, которые вершит общество. Вот из нас и делают всего-навсего потребителей, способных только гнаться за мечтами о вещах.

— Ишь ты как он завелся, — заметил Жош, обращаясь к Хлое.

Она притихла, потрясенная моим красноречием.

— Честолюбие погубит мир, — вещал я.

— Ну, ты уже закончил? — наконец поинтересовалась Хлоя. — Словно на выступление какого-нибудь политика-левака сходила.

— Я хорошо чувствую себя в том магазине, — сказал я уже более спокойно. — Мой начальник — замечательный старик. Мне близка его система ценностей, мне нравятся его безумные идеи, его идеалистические представления о мире, та тайна, которой он окутывает свое трудное и горестное прошлое. Ему наплевать на деньги, на правила, на логику. Он нашел смысл жизни. И он как раз честолюбив, представь себе! Он старается, чтобы каждый его читатель в один прекрасный день нашел книгу, которая сделает его счастливым. Вот это, я понимаю, честолюбие. Он не станет от этого богаче, не получит ни славы, ни власти. Но зато он становится счастливым… И я тоже однажды стану счастливым.

В глубине души я понимал, что Хлоя права: по логике мне стоило бы подыскать более высокооплачиваемую работу на полный рабочий день. Магазин сыграл роль своеобразной декомпрессионной камеры между зыбким миром фантазий, в котором я парил так долго, и объективной реальностью. Я был теперь готов на любые усилия, чтобы выбраться из тупика, в который сам себя загнал, согласен на любую, самую неприятную деятельность, лишь бы успокоить воющих под моей дверью гиен.

Однако я не мог заставить себя оставить мсье Гилеля, магазин и его чудаковатых клиентов для стоящей работы на полный рабочий день. Моя жизнь теперь была неразрывно связана с духом этого места. Когда я просыпался, одна только перспектива нескольких часов работы в магазине развеивала все черные мысли. Мне нравилось жить среди книг, следить за их фабулой и историями их авторов, нравилось разговаривать с посетителями. К тому же между мной и мсье Гилелем установились особенные отношения, сотканные из привязанности и уважения, с налетом некоего тайного сообщничества. Мне нравился его ласковый теплый взгляд, которым он встречал меня, его литературные рассуждения, его бредни по поводу соперничества с книжным гипермаркетом, его интерес к книгам и к людям, которые к нам приходят. Наш магазинчик, казалось мне, составлял некое пространство вне окружающего мира, вне превратностей судьбы, бед и обид — и всех таящихся в нем богатств вполне хватало, чтобы придать смысл моей жизни.

Но помимо профессиональных интересов и личной симпатии к мсье Гилелю, было еще нечто, привлекающее меня в «Книжный дом». Какое-то необъяснимое чувство, смутное ощущение, что нечто очень важное в моей жизни свершится именно там. Место это обладало для меня неизъяснимой прелестью, здесь, я чувствовал, присутствует тайная магия, которая в один прекрасный день приведет меня к истине.

Я, как оказалось, не ошибался: этот день настал буквально на следующей неделе. С момента моего появления в магазине прошло три месяца. И день этот наделил смыслом все предыдущие дни.

ЛИОР

Дни кружились в ритме, который диктовало состояние Серены. Я старалась поддерживать в ней силу духа и хорошее настроение. Рассказывала ей смешные истории из собственной жизни, кое-какие пикантные и забавные приключения Эльзы. Я стремилась сделать из своей жизни окно в большой мир, которому она уже не принадлежала. Добивалась того, чтобы она отождествляла себя со мной, включалась в мою судьбу, в мою повседневную жизнь — так приговоренный к смерти вдыхает свежий воздух через окошко своей камеры. Потом я читала ей газеты и комментировала новости, мобилизуя все свои знания и эрудицию, используя всю иронию, на которую только была способна. Иногда я ставила фильм, и мы его смотрели, лежа на ее кровати, держась за руки.

Когда наступал черед чтения, мы руководствовались ее выбором. Как и я, она предпочитала книги о любви. Не женские романы с примитивной интригой, но те, которые описывают благородные и возвышенные чувства. Мы договорились, что книги будем брать из ее библиотеки — те, что она любила и хотела открыть для себя вновь в звучании моего голоса, в моих эмоциях. Ее радовало, когда я живо реагировала на какие-то фразы или повороты сюжета, а в предвкушении некоторых отрывков она начинала чаще дышать, словно желая сказать мне: «Вот увидишь, сейчас будет потрясающий момент!»

Мы с каждым днем узнавали друг друга в этом круговороте чувств.

Язык, которым общалась с нами Серена, состоял из вздохов, едва ощутимой мимики лица, взмахов ресниц, тихих звуков и легких, чуть заметных улыбок. Ее пальцы тоже могли двигаться, и часто она гладила меня по руке, чтобы поблагодарить, что я здесь, рядом с ней, что мы можем общаться, что доверяем друг другу.

Она редко пользовалась своим стилусом и если все-таки просила его, то, как правило, писала мне, что очень признательна за чтение, или спрашивала, как у меня дела. Каждый раз она была очень немногословна. Не знаю, объяснялась ли ее краткость физической слабостью или, как считал ее отец, выверенным решением постепенно отойти от действительности, подготовить близких к своему неминуемому уходу.

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 89
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?