Испанец поднял голову, заглянул ему прямо в глаза, а потом плюнул в лицо.

– Ты об этом очень пожалеешь, – спокойно произнес Сильвио.

Самолет сильно тряхнуло, это разбудило Клер. В кабине царили полумрак и тишина. Голова у нее кружилась, ее немного тошнило – очевидно, то были последствия кошмарного сна. Что ж, неудивительно, подумала она, взглянув належавшую на коленях раскрытую книгу. “Одним из самых распространенных в шестнадцатом – семнадцатом веках орудий пыток являлся у испанской инквизиции прибор, который они называли "грушей". То был металлический инструмент, и его вводили в…”

– Боже, – тихо простонала она, закрыла книгу и отложила ее в сторону.

Сиденье рядом пустовало. Вроде бы Гвен говорила, что сходит за содовой, но теперь Клер вспомнила, что то было часа два тому назад. Она сняла наушники – уснула под концерт Вивальди – и положила их на сиденье Гвен, рядом с ее портативным плеером. Затем поднялась, потянулась и пошла в прилегающий к салону отсек, заваленный немытыми чашками из-под кофе, который подавали после обеда. Болезненно яркий свет, льющийся откуда-то сверху, освещал ряды хромированных микроволновок, а также тележку из нержавейки – на ней стюардессы развозили напитки. Ни здесь, ни в проходе не было ни души.

Должно быть, Гвен просто пересела на другое место – ведь свободных полно – и там и осталась, подумала Клер. Что ж, неудивительно, что девчонка не захотела сидеть рядом с ней до конца полета: ведь ни малейшей симпатии между ними не возникло. Наверное, пристроилась где-нибудь в уголке и заснула. Клер осмотрела салон бизнес-класса, сонные лица людей. Гвен среди них не было.

Она, разумеется, понимала: существует вполне рациональное объяснение исчезновению Гвен, ведь деваться ей просто некуда, но в животе тревожно заныло. Интересно, как она объяснит отцу, что потеряла его дочь где-то над Северной Атлантикой?

Она раздвинула шторки, отделяющие салон бизнес-класса от соседнего. И быстро двинулась по проходу, выискивая взглядом свекольного оттенка волосы. Дошла до конца, но так и не увидела свою подопечную. В заднем хозяйственном отсеке царил тот же беспорядок, что и в первом, и тоже не было ни души. А тележка для напитков словно подверглась набегу – кругом валялись пустые банки из-под содовой и маленькие бутылочки от крепких спиртных напитков, тоже опустошенные. В хвосте самолета сидели и отдыхали в креслах стюарды. Клер направилась к ним спросить, не видели ли они девочку, но в этот момент самолет весь затрясся, затем накренился, и ее швырнуло к двери туалета. Она распахнулась внутрь. Изнутри донесся возмущенный мальчишеский голос:

– Эй, вы что?

Юнец оказался не один. В зеркале Клер увидела узкую спину парнишки в клетчатой рубашке, круглый затылок с коротко стриженными волосами, а рядом – перепачканное помадой лицо Гвен.

Тут Гвен увидела ее. Глаза испуганно расширились.

– О, черт! – выпалила она, и дверь с грохотом захлопнулась.

– Дьявол! – донесся из-за нее возглас мальчишки.

– А ну, выматывайтесь отсюда! – грозно прошипела Клер.

Внутри слышалась какая-то возня. Затем – звуки застегиваемых молний, от чего Клер стало не легче. Наконец парочка оделась.

– Это что, твоя мамаша? – осведомился юнец.

– Нет, – ответила Гвен. – Но мне пора сваливать.

Клер отступила на шаг. Дверь отворилась, и первым вышел паренек. Прошмыгнул мимо нее, стараясь не встречаться взглядом. Да ему не больше пятнадцати, со вздохом облегчения отметила Клер. Затем из туалета медленно выползла Гвен.

– Мы просто болтали.

– Не морочь мне голову. Ступай на свое место, быстро!

Клер едва не добавила: “юная леди”, но вовремя спохватилась и еще подивилась чуть ли не родительской своей реакции. Захотелось схватить девчонку за руку, быстро протащить за собой по всем проходам и швырнуть в кресло со словами: “Сидеть и не рыпаться!”. Импульс был силен, очевидно, изначально заложен в ДНК. Будет сидеть, куда денется, по крайней мере, пока они находятся в воздухе.

Она просто представить себе не могла, как бы поступила ее мама в подобной ситуации. Наверное, просто потому, что маме не доводилось сталкиваться с такими ситуациями. Клер даже в подростковом возрасте была милой, послушной и застенчивой. Словом, абсолютно нормальным ребенком. Это описание подходило Гвендолин Фрай, как корове седло или как джинсы, то и дело норовящие сползти до причинного места. Если бы Гвендолин Фрай была абсолютно нормальным подростком… Но нечего и думать об этом. “Черт в юбке”, вернее, в джинсах, вот самое подходящее для нее описание, думала Клер, протискиваясь на свое место у иллюминатора.

Гвен немедленно начала оправдываться.

– Он просто хотел показать мне свои татуировки, вот и все.

– Слышать об этом не желаю!… Вот что, Гвендолин, так дальше дело не пойдет. Скоро мы приземляемся в Милане. И я собираюсь позвонить твоему отцу прямо из аэропорта и сказать, что отвезу тебя в Ниццу. Или предложить, чтобы он сам приехал за тобой в Милан. Ясно одно: дальше путешествовать вместе мы не будем.

Гвен вдруг впала в задумчивость – такого прежде Клер за ней не замечала. А потом выдвинула контраргумент:

– Но ведь тогда ваша Венеция накрылась. Он оплачивает путешествие лишь при условии, что мы летим туда вдвоем.

Девчонка права, подумала Клер. Гнев спутал все карты, заставил забыть о том, чем она обязана отцу этой чертовки. Так что о передаче ее отцу речи быть не может. Ладно, дорога до Венеции проплачена полностью, но что касается гостиницы, питания, прочих расходов…

– Без меня не видать вам Венеции, – торжествующе захихикала Гвен, и Клер уловила запах ее дыхания.

– Ты что, пила?…

– Подумаешь! Хлебнула малость рома, запила колой. Тоже мне делов-то!

– О боже! – простонала Клер.

“Тоже мне делов!” Нет, теперь она точно знает, что перво-наперво сделает, вернувшись домой. Убьет Мередит, вот что. И не будет при этом испытывать ни малейшего раскаяния!

Гвен между тем раскрыла плеер Клер.

– Пользуетесь устаревшей техникой, – с презрением заметила она. – Стало быть, такую музыку слушают всякие там училки истории? – Она перебирала пластиковые диски, – Вивальди, Бах, Вивальди, Бах, Моцарт, Вивальди, Бах. Глубокая древность, как я и думала. О нет, вы только посмотрите! Надо же, “Битлз”! Впрочем, тоже старье порядочное. Все эти ребята давно вышли из моды, – с ухмылкой заметила она. – А половина из них просто перемерли!

– Не смешно, – сказала Клер и выхватила из ее рук плеер.

Очередь к стойке паспортного контроля в венецианском аэропорту Марко Поло растянулась на всю длину зала. Клер, за которой устало тащилась Гвен, пристроилась в самом хвосте. Впереди – на огромном, как им казалось, расстоянии, заполненном двумя сотнями пассажиров, – виднелись шесть будок из плексигласа. Но лишь в двух из них сидели чиновники. Сидели под ярчайшим светом ламп, такой бывает лишь при допросах, и мрачно покачивали головами, тщательно изучая каждый паспорт.