Констанция почти не скрывала, что возможность страстного и восхитительного тайного романа, оказавшаяся на расстоянии вытянутой руки, возымела свой эффект. Ее знойные взгляды не остались незамеченными Д’Артаньяном. Ее муж был намного старше, и гасконец подозревал, что визиты мадам Бонасье дважды в неделю к мужу мало что сделали для удовлетворения ее желаний. В конце концов, она встречала при дворе красивых господ и, по сравнению с этими кавалерами, Бонасье выглядел очень блекло, если вообще выглядел. Д'Артаньян, с другой стороны, был молодым, мускулистым, лихим и симпатичным, и свой недостаток придворных манер он более чем компенсировал энтузиазмом. Что касается поклонов, поцелуев рук, обнимания плеч с целью утешения явно подавленной молодой женщины, то на преодоление расстояния от входной двери Бонасье до спальни у Д'Артаньяна ушло порядка двадцати минут.

В перерывах между объятиями, поцелуями, «пожалуйста, не надо» и «я не должна» Констанция объяснила обстоятельства своего похищения. Впрочем, она не вдавалась в детали. Она не сказала Д'Артаньяну, что по обычным секретным каналам до Анны дошло сообщение о том, что герцог Бекингем получил ее письмо и прибыл в Париж в ответ на ее призыв. Анна была по понятным причинам расстроена, ведь она не писала такого письма. Было очевидно, что это ловушка, подстроенная, чтобы схватить ее возлюбленного, врага Франции. Кто-то из близких ей людей был информатором, несомненно, на содержании Людовика или, что еще хуже, Ришелье. Не имея больше никого, кому можно было бы доверять, Анна обратилась к Констанции, умоляя ее пойти в дом Камиллы де Буа-Траси и предупредить герцога о предательстве. Она была на пути к дому на Rue de la Harpe, когда ее схватили несколько мужчин, которыми руководил граф де Рошфор.

Картина, которую она обрисовала Д'Артаньяну, была намеренно расплывчатой, и он принял ее без лишних вопросов, потому что мозги гасконца были не столько ориентированы на разговор, как на соблазнение красивой жены домовладельца, которое продвигалось, прерываемое слабыми возгласами протеста и лишь символическим физическим сопротивлением. (Пожалуйста, нет, не надо, о, месье, я всего лишь слабая женщина).

Потом она сделала продолжительную паузу, во время которой был проведен анализ степени ее слабости. Все это время Констанция цеплялась за него и тараторила об ужасах своего плена, словно шок от этого испытания был настолько велик, что она не совсем понимала, что делает. Услышав, как она обличала «этого лакея кардинала со шрамом», Д'Артаньян вспомнил мужчину из Менга и потребовал от нее подробностей. Вскоре он узнал, что человек, с которым он повздорил в таверне, был не кто иной, как граф де Рошфор, правая рука Ришелье.

Закончив с «объяснением», Д'Артаньян смог мыслить немного яснее. Одеваясь, он пришел к выводу, что дом Бонасье будет первым местом, куда нагрянут гвардейцы, когда обнаружат, что их подопечная сбежала. Поэтому он решил отвести Констанцию в дом своего друга Атоса, где она будет в безопасности. Когда они прибыли в апартаменты Атоса на Rue Ferou, мушкетера там не оказалось. Впрочем, у Д'Артаньяна был ключ, и они зашли внутрь, после чего он сказал ей, чей это дом, и что она будет здесь в безопасности. В отсутствие Атоса Д’Артаньян вдруг подумал о кое-чем еще, но прежде, чем она согласилась дать ему любые дальнейшие «объяснения», Констанция уговорила его выполнить важное поручение. Он должен был подойти к воротам Лувра с калиткой со стороны Rue de l’Echelle и спросить Жермена.

– И что тогда? – нетерпеливо спросил Д'Артаньян.

– Он спросит, чего ты хочешь, – сказала Констанция, – и ты ответишь вот этими двумя словами – «Тур и Брюссель». После этого он сделает все, что ты скажешь.

– И что мне приказать ему сделать? – сказал Д'Артаньян, не испытывая особого любопытства по поводу задания, но желая поскорее с ним разделаться.

– Ты попросишь его вызвать valet de chambre королевы, – сказала Констанция, – а потом отправишь его ко мне.

Д'Артаньян убыл в большой спешке, рассчитывая на то, что чем скорее он вернется, тем скорее Констанция сможет объяснить ему всю эту интрижку. Он сделал то, что ему сказали, и подошел к малым воротам Лувра. Он передал сообщение Жермену, и тот, еще больше его озадачив, посоветовал найти друга с отстающими часами, чтобы у него было алиби, так как поручение, которое он выполняет, может доставить ему неприятности. Все это становилось довольно загадочным.

Д'Артаньян немедленно отправился к капитану де Тревилю. Прибыв на место, он перевел стрелки часов на три четверти часа назад, после чего провел некоторое время в пустой беседе со старым солдатом, по ходу которой отпустил замечание о времени. После этого, обеспечив себе алиби на случай, если кто-то поинтересуется его местонахождением в тот вечер, Д'Артаньян выставил на часах правильное время и отправился в дом на Rue Ferou в надежде получить дальнейшее объяснение этих таинственных событий. По дороге он думал о Констанции и удаче, которая привела к нынешнему положению вещей. Он уехал из дома без гроша в кармане, а теперь оказался в Париже, кадетом, который вскоре станет мушкетером, с такими прославленными друзьями, как Атос, Арамис и Портос, и таким же уважаемым покровителем, как капитан де Тревиль. У него была новая одежда, положение, удобное жилье, за которое после возвращение Констанции мужу ему больше не придется платить, и теперь у него есть любовница, которая, будучи замужем, не сможет предъявлять ему необоснованные требования. В общем, он неплохо справился. Оставалось только стать мушкетером, отомстить этому негодяю, графу де Рошфор, и узнать личность и местонахождение той таинственной женщины, которую он видел в монастыре Дешо. А пока что у него была Констанция.

Д’Артаньяну она казалась воплощением женственности. У нее были голубые глаза и длинные темные волосы, красивый курносый нос и подтянутая фигура с полной грудью и длинными стройными ногами. В свои двадцать пять она была чуть старше его, что делало ее еще более желанной. Правда, она была чрезвычайно разговорчивой, но и в этом были определенные преимущества – ему будет несложно поддерживать с ней светскую беседу. Да и тот факт, что она, похоже, была вовлечена в какие-то сомнительные дела, означал, что она будет нуждаться в защитнике, и где она найдет более подходящего кандидата?

Проходя мимо Rue Cassette, он заметил человека, пробирающегося украдкой с Rue Servadoni. Ветер сдул капюшон с его головы, который был сразу же возвращен на место, но не раньше, чем Д'Артаньян увидел, что человек, столь скрытно передвигающийся по темнеющим улицам Парижа, был не кто иной, как Констанция Бонасье. Рассчитывая, что она будет ждать его возвращения после выполнения полученного от нее задания, он был озадачен, увидев, как она куда-то устремилась по улице, очевидно, намереваясь что-то предпринять. Держась на расстоянии, он последовал за нею по нескольким улицам и переулкам, пока она не подошла к двери дома на Rue de la Harpe. Она трижды постучала в дверь, огляделась, сделала паузу, а затем постучала еще три раза. Дверь открылась, и можно было видеть, как она разговаривает с кем-то внутри дома. Д'Артаньян смотрел, недоумевая. Мгновение спустя Констанция сделал шаг назад, и появился высокий мужчина в длинном плаще и в большой, надвинутой на лицо шляпе. Он взял ее под руку и они поспешили в ночь.