Как ни странно, но Чарлз счел последнее высказывание более правдоподобным, чем предыдущее. Спасла ему жизнь? Как? Когда? Вместо этого он спросил:

– И долго тебе приходится избегать этого типа?

– Две с половиной недели, – ответила Мэгги слегка обиженным тоном.

– Значит, две с половиной недели ты избегала встречи с ним, а теперь намерена пойти к нему и сказать, что передумала и готова поговорить? – скептически заметил Чарлз. – И он, побеседовав с тобой, позволит тебе спокойно вернуться назад. Ты этого ожидаешь?

– Да, что-то вроде того, – сказала Мэгги и отвела глаза.

Чарлз пристально посмотрел на нее. Он не собирался участвовать в ее делах. Он хотел только, чтобы она в течение нескольких месяцев старательно постигала светские манеры и образ жизни без каких-либо перерывов и сложностей. И конечно, у него не было никакого желания связываться с криминалом. Он ничего не должен этой девушке. Надо бы просто повернуться и уйти прямо сейчас, сказав ей, что аннулирует их сделку, что не согласен принимать участие в ее разборках с жуликами и вымогателями. Эта девушка была для него не более чем средством выиграть пари. Он мог бы легко найти какую-нибудь другую, более подходящую, однако излишнее честолюбие заставило его выбрать женщину из самых низов, чтобы за несколько не ель поднять ее на должную высоту. Было бы лучше найти дочь какого-нибудь лавочника или мясника.

Эти мысли крутились в голове Чарлза, однако он не мог заставить себя поверить в их искренность. В его памяти запечатлелась сцена, когда Мэгги утешала Нэн со сдержанным неистовством; он помнил также вкус ее губ и жар ее тела; помнил, как удивлялся страсти, скрытой в этой женщине, которая казалась такой опытной и в то же время юной и хрупкой, как пробившийся среди каменной мостовой цветок, который легко раздавить небрежным или злобным каблуком. Похоже, Мэгги сознавала свою слабость… но что с этим поделаешь? Внезапно Чарлз подумал о ее судьбе, и ему стало немного не по себе. Ведь не она выбирала место, куда должно было упасть семя будущего цветка. Ей оставалось только или бороться что есть силы за выживание, или отказаться от борьбы и ждать преждевременной смерти. Но она не из тех, кто легко сдается.

Наоборот, она не только боролась за выживание, но старалась раскинуть свои скудные листочки, чтобы защитить другие ростки, еще более нежные, чем она.

– Ты была бы готова поменяться местами с Нэн, чтобы уберечь ее от насилия, не так ли? – спросил Чарлз в продолжение своей мысли.

Казалось, этот вопрос удивил Мэгги, и жесткое выражение ее лица сменилось на трогательно мягкое и уязвимое. Она заморгала и сказала так, будто это все объясняет:

– Ведь она одна из моих подопечных.

– Подопечных?

– То есть детей. – Ее пальцы непроизвольно захватили в горсть и сжали материал юбки. – Все они – моя семья, и я забочусь о них.

– Они твои дети? – с недоверием повторил Чарлз. – И этот высокий, рыжеволосый паренек…

– Фрэнки, – подсказала Мэгги.

– Его ты тоже считаешь своим ребенком?

– О, вы же понимаете, какой смысл я вкладываю в это слово, – сказала Мэгги с некоторой резкостью. – Конечно, я для него не настоящая мать, но тем не менее он один из моих подопечных, и я забочусь о нем, насколько он позволяет мне делать это. Все эти ребята для меня главное в жизни, понимаете? Это как… – казалось, на нее вдруг снизошло вдохновение, – как проявление благородства. Для вас, джентльменов, это понятие является всеобъемлющим, а для таких, как я, благородство проявляется в малом: например, в том, чтобы заботиться о слабых и беззащитных. Но оттого, что мое благородство распространяется не на все сферы жизни, оно не менее важно.

Эти слова подействовали на Чарлза как удар плети. Открывшаяся правда шокировала его: эта женщина с улицы имела понятие о благородстве гораздо большее, чем он. «Вот что главное в жизни, Милли, – с горечью подумал он. – Мы можем только надеяться сравниться в благородстве с этой девушкой».

– Позволь, я вызову карету, – сказал Чарлз. – Я поеду с тобой к этому Дэнни, а потом отвезу тебя назад в Челси. Это займет чуть более получаса.

Мэгги покачала головой:

– Он отъявленный подонок, сэр. Вы не знаете таких людей. Если вы приедете со мной, он мгновенно перережет вам горло…

– Я пэр Англии, – возразил Чарлз.

Мэгги выглядела явно раздраженной.

– И что это даст вам, если вы окажетесь на дне Темзы? Дэнни едва ли поймают и повесят. Вы будете мертвы, а Дэнни продолжит разгуливать на свободе, как вольная птичка.

– А что будет с тобой, если ты приедешь к нему одна? – Чарлз заметил, что Мэгги отнеслась совершенно спокойно к такому сценарию.

– Со мной будет все в порядке, – ответила она с некоторым сомнением. – Я знаю Дэнни. Он мне ничего не сделает. Он в долгу передо мной.

– Почему ты уверена, что он не бросит тебя в Темзу? – спросил Чарлз.

– Потому что я нужна ему, иначе он не стал бы разговаривать со мной, – сказала Мэгги.

Она оттолкнулась от стены, но Чарлз не двинулся с места, и она наткнулась на его грудь. Его тело мгновенно отреагировало, напрягшись в предвкушении.

Она была такой маленькой, такой трогательной и такой теплой, вызывающей у мужчины потребность защитить ее…

– Вы очень добры, сэр, – тихо сказала Мэгги, прильнув к нему. Казалось, в ее увлажнившихся глазах отражалось желание, которое возникло между ними. – Очень добры.

Затем она приподнялась на цыпочки и, не обращая внимания на проходивших мимо людей, прижалась губами к его губам.

Ее поцелуй был горячим и настоятельным. Чарлз инстинктивно ответил на него и прижал Мэгги к себе, испытывая напряжение в паху. Через некоторое время она отступила, покинув его объятия, и посмотрела на Чарлза наполовину опечаленным, наполовину насмешливым взглядом.

– Я не могу допустить, чтобы вы совершили ошибку, – сказала Мэгги и, повернувшись, зашагала по улочке.

Какое-то мгновение Чарлз, ничего не соображая, смотрел ей вслед. Потом вдруг понял: она поцеловала его только для того, чтобы отвлечь и получить возможность уйти. Она, конечно, отправилась на встречу с Дэнни, а потом… что будет потом? Вернется ли она к нему? Или он в последний раз ощутил вкус ее губ, последний раз прикасался к ее телу…

– Проклятие! – прорычал он и бросился вслед за Мэгги, стуча каблуками по тротуару.

Дистанция между ними довольно быстро сокращалась, но тут Мэгги проворно шмыгнула за угол, а Чарлз по инерции неуклюже пробежал дальше, поскольку его более массивное тело не позволило изменить направление так же легко, как это сделала она. К тому времени когда Чарлз снова набрал скорость, Мэгги уже оторвалась от преследования на значительное расстояние. Видимо, она учла этот недостаток Чарлза, так как начала петлять среди темных улочек, протискиваясь между домов, ныряя в темноту садов, перелезая через заборы и перепрыгивая через кучи отбросов, которые, казалось, намеренно путались под ногами Чарлза. Он с трудом поспевал за ней, так как она была более легкой и гибкой. Перевалившись через очередную кирпичную стену – к удивлению семьи, собравшейся в садике на заднем дворе, – он подумал, как часто приходилось Мэгги убегать от мужчин подобным образом и что было бы, если бы однажды она не смогла увернуться.