Тем временем небо заполоняют ростры. Они бросаются на корабль с воинственным кличем, но Заль давит и сбивает их, а ее помощники палят по ним из пушек.

С неба десятками падают мертвые ростры. У меня перехватывает дыхание, в ушах звучат предсмертные стоны и хруст костей. Я не была с ними знакома, но вот они умирают у меня на глазах…

Видео останавливается, и несколько секунд я смотрю на застывшее лицо Заль.

Затем запускается новый ролик. Камера трясется, качество изображения оставляет желать лучшего. Нам показывают караван кораблей, на который напала целая стая тех черных крылатых существ. Из трюмов валит дым, палубы охвачены пламенем, прикованные к мачтам летучие мыши горят заживо, экипаж в панике прыгает в бездну…

Сквозь слезы я досматриваю видеозапись до конца. Мне казалось, я уже достаточно настрадалась.

На память приходят слова Кэрол. Если Илай на самом деле исчезла, то искать ее нужно наверху, у Заль.

– Что Заль сделала с моей сестрой? Где она?

– С твоей сестрой?

– Я про Илай! Ее похитили. Наверняка это дело рук Заль. – Тут мне в голову приходит одна мысль. – Так вот почему ты спустилась на землю! Вот почему тебя видели ее друзья! Тебя послали за Илай?

– Нет, – качает головой Хейуорд, – меня послали за тобой. Магонцы послали меня за тобой, но я предала их. На Илай не готовилось никакого нападения.

К горлу подкатывают рыдания, но я себя сдерживаю. Не хватало еще впасть в истерику. Нужно быть сильной, на случай если…

На любой случай.

Теперь я понимаю, что означает быть избранной.

Это клеймо остается с тобой до конца жизни. У тебя нет выбора, а бежать и прятаться бесполезно.

Хейуорд терпеливо на меня смотрит.

– Мне ничего не известно о похищении Илай. Заль сбежала всего пару дней назад, а Дая выпустили за несколько месяцев до этого – не знаю, на каком основании. Черные предметы, которые ты видела на записи, – это новый вид оружия. Их называют Соловьями, и они смертельно опасны.

Вот что Кару заметил на горизонте в мой день рождения, вот что показывал мне, когда его поймали.

Соловьи пели магонскую песню. Я проигрываю ее в голове. Нет, это не просто магонская песня, это песня Кару, но ее будто вывернули наизнанку.

Как такое возможно? У каждой птицы сердца своя неповторимая песня, а уж песню Кару не спутаешь ни с одной другой.

Как так вышло, что Соловьи поют песню моего канура?

Я разрушила планы Заль, помешав ей затопить землю, так чего же она хочет сейчас?

– Ей нужна ты, – говорит Хейуорд. – Зачем, по-твоему, она поймала Кару? Думаешь, ей больше делать нечего? Петь с ним она не может. Кару нужен ей, чтобы выманить тебя, иначе она давно бы его убила.

На экране сверкает молния, в темных тучах снуют штормовые акулы. Мы видим лицо Дая, промокшее от дождя, а затем лицо Заль, влажное от воды и крови. Чужой крови.

– Откуда взялись эти кадры?

– Они запустили в небо разведывательные дроны с камерами, – говорит Хейуорд. – Говоря «они», я имею в виду людей, управляющих этим кораблем.

Господи, где же тогда Илай?

– Включите аудиозапись, – просит Хейуорд.

Экран телевизора гаснет, через потрескивание из динамиков доносится голос Заль. Его я узнаю всегда. Судя по всему, она обращается к толпе.

– Магонцы, – говорит она. – Ваши правители – лжецы. Ваши рабы восстали. Ваши дети голодают, а ваши песни чахнут. Пища, которую вы берете у утопленников, отравлена, их жатва убивает ваши семьи. Мы должны захватить Маганветар. А когда оборона столицы будет сломлена, мы уничтожим утопленников.

Соловьи поют искореженную, режущую слух версию песни Кару. Толпа одобрительно гудит, некоторые магонцы громко требуют потопа, смерти, камнепада.

От ужаса скручивает живот. Я сбежала из Магонии, пощадив Заль и Дая. Возможно, если бы я осталась…

– ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЗАЛЬ КУЭЛ!

Хейуорд берет мое лицо в свои ладони и поворачивает к себе.

– Голод заставляет небесных жителей верить в древние сказания, – говорит она. – Заль разжигает их ярость, играет на их чувстве долга, пользуется их страданиями. К ней примкнули сильные певцы, и вместе они могут контролировать погоду.

Отшатнувшись, я бормочу:

– Тебя Заль подослала? Приказала меня убить?

– Нет, я все тебе честно рассказала. Я покинула Магонию. Хотела…

– Чего?

– Начать жизнь с чистого листа, – говорит она удрученно. – И о чем я только думала? Теперь, когда Заль Куэл на свободе, об этом можно и не мечтать.

По моему изможденному телу пробегает судорога.

– Ее нужно заставить замолчать, – говорю я. – В одиночку мне, похоже, не справиться.

Хейуорд кивает:

– Нужно отыскать Хор.

Раздражение зашкаливает!

– Сколько можно? – говорю. – Кто-нибудь объяснит мне, что это такое?!

– Мне известно лишь одно: у Хора хватит сил одолеть Заль Куэл. ШВАБР долгое время следил за Куэл. Она очень боится Хора. Я рассчитывала услышать подробности от тебя.

Понятия не имею, о чем она говорит, и это выводит меня из себя. Каждое мое слово записывают на пленку, и это тоже выводит меня из себя, но, как ни странно, ярость только придает мне сил. Я выдавливаю высокую, скрежещущую ноту, и воздух приходит в движение.

Камера начинает прогибаться под действием моего голоса. Хейуорд многозначительно смотрит на меня, и в ее взгляде читается: «Подожди».

Я растерянно моргаю.

Хейуорд делает сальто назад и наносит мне удар ногой в область горла. Я мгновенно складываюсь пополам и, задыхаясь, пытаюсь закричать. Снаружи за нами наблюдают солдаты, но никто из них не придет мне на помощь, никто из них не станет открывать дверь. Хейуорд скручивает мне руки и хватает за горло.

Сейчас она свернет мне шею, как курице, думаю я, но вместо этого…

Она ломает штуку, глушившую мой голос, а затем шепчет мне на ухо:

– Давай выбираться отсюда. Я на них не работаю, я сама за себя.

Хейуорд отдирает ее от моего горла – мне так и не удается разглядеть, что эта штуковина собой представляет, – освобождая звучание моей песни. Давление на связки ослабевает, и голос постепенно возвращается.

– ДАВАЙ! – кричит Хейуорд.

И я начинаю петь.

Стеклянные стены измельчаются в песок и растапливаются, пол камеры покрывается льдом. Песня получается довольно сумбурной, в ней нет знакомых мотивов, нет голоса Кару, но я не останавливаюсь.

В коридоре вспыхивает огонь, отрезая охране путь к отступлению. Я пою, чтобы стены размякли, чтобы полы превратились в трясину. Увязнув в ней по щиколотку, солдаты кричат и зовут на помощь. Мы с Хейуорд выпрыгиваем из камеры и устремляемся к выходу. На бегу я разрушаю все перегородки в этом отсеке.