можно предаваться своим мыслям, зная, что им никто не помешает или вести беседу. Когда, закрыв глаза, лежишь в постели, то даешь волю своим фантазиям. Любишь смотреть за окно, когда на улице в свете фонарей искрится снег. В этот момент ты можешь ни о чем не думать, а только наслаждаться тишиной и видом. Любишь хорошую шутку и любишь посмеяться, когда она удачна. Любишь компанию друзей, где ты можешь быть сама собой, и где ты не думаешь, что тебя не правильно поймут. Иногда хочешь побыть одна, чтобы разобраться в возникших сомнениях. Можешь подсмеиваться над человеком и проявлять к нему внимание и заботу. Можешь прощать и обвинять. Не любишь недопонимания, зная, что это опасно для отношений и проблему надо проговаривать вслух. Не любишь беспокоить людей. Любишь быть в центре внимания, и тебе это удается. Устанавливаешь грань отношений сразу при знакомстве.

Ты цельная натура и понимаешь, что надо сохранить это в себе: внешние данные и внутреннюю привлекательность. Причем понимаешь, что первое дано от природы и при знакомстве на них обращают внимание, но, в конечном счете, решающим является второе. Следовательно, умом, природным умом не обделена. Что скажешь?

Таня некоторое время молчала, а потом тихим голосом произнесла: – Спасибо. Так еще никто не говорил обо мне.

– И уже не будет.

– Почему?

– Потому, что я первый. И все, что будет сказано потом, будет повторением, красивым, но повторением.

– Это всего лишь твое самомнение. Женщинам всегда, подчеркиваю, всегда приятно слышать о себе приятные, ласковые слова. Так, что это может быть сколько угодно раз.

– Тогда тебе надо добавить еще одно качество – непостоянство. – Сказал я, стараясь придать голосу насмешливый оттенок.

– А ты значит, постоянный?

– А то. Звоню вечерами.

– Я не просила.

– Но и не отказала.

– А ты хочешь, чтобы отказала? Не дождешься! А непостоянство – да. Правда, каждый понимает его по-своему. Мне нравится кружить парням головы. Правда не всем удается, но время еще есть.

– И кто эти счастливцы?

– Про тебя не скажу, не знаю, но надеюсь, но есть еще в нашем районе парень, не спрашивай кто, не скажу, который мне нравится. Но я его редко вижу, даже практически не вижу, а он сам не подходит.

– А вдруг это я?

– Вероятность есть, но он несколько иного характера.

– Кажется, Эйнштейн сказал про теорию вероятности: « Если утром раздается стук в дверь, то есть вероятность, что это английская королева пришла пожелать мне доброго утра, но вероятнее это молочница принесла молоко».

–Вот – вот. Ты, как английская королева – вероятен, но не реален. Ты миф, хотя и приятный. А мне нравится реальность, но для души тоже надо что-то.

– Значит я для души? А если обижусь?

– На себя? Сам виноват. Твое решение не открывать себя.

– Мне приятно, что ты не настаиваешь, что говорит о твоем умении ждать. Когда ждешь, всегда строишь, какие-то планы. Я не исключение. Я пытаюсь заглянуть в будущее, строю воздушные замки и разрушаю их. Так, что стою среди руин.

– Осторожнее, а то повредишь свою голову. Кто будет писать стихи, придумывать не стандартные ситуации?

– Не думаю, что мне нет замены, тем более в реальном мире, а наше оставим пока, как есть. Не хочу разрушать, то, что выстраивается с трудом. Мы с тобой и ругаемся и обижаемся, но остаемся на связи. А в реальности все может быть по-другому. Один раз разойтись и все. Мне не хочется.

– Но когда-нибудь… я не дал ей договорить – когда-нибудь… А пока, хочу тебе сообщить, что я ухожу в лыжный поход на несколько дней. Днем переходы, а на ночь останавливаться в поселках. Договоренность есть.

– Здорово. Вернешься, позвонишь, расскажешь?

– Обязательно. А чем будешь в каникулы заниматься ты?

– Просто отдыхать. Встречаться с подружками, сплетничать. Моей подружки с именем «Н» не будет, поэтому с другими.

– Кружить головы парням, ходить на свидания – продолжил я.

– Это как получится.

– Ах, какая скромность. Я не отношу это к твоей добродетели.

– Вот спасибо, за доброе слово на прощание.

– Ну что Вы, Сударыня. Я не прощаюсь. Я говорю «До свидания» не более того.

– Если оно будет, тогда принимается. До свидания.

– До свидания. Позвоню.

Признание

С момента нашей последней встречи с Таней прошло несколько дней. Я позвонил ей в тот же вечер, и стал звонить ей ежедневно, это стало своего рода ритуалом. Мы разговаривали об уходящем дне, рассказывали о том, что случилось за день. Учитывая, что я был практически затворником, она рассказывала о своих встречах, делах. Я шутил над ее рассказами, пытаясь придать разговору веселый, не принужденный характер. Мне было интересно с ней. Интересно чем она занимается, ее мысли, мнение. Мы не обсуждали только свою прошлую жизнь и не упоминали о Сергее. Это была запретная тема по умолчанию.

Однажды она попросила меня прочесть что-либо.

– Из не написанного, но вечного.

Вы так прекрасны, но я Вас еще не знаю.

Я образ Ваш в душе нарисовал.

И может быть, иллюзии питаю

На встречу с той, которую не знал.

И образ Ваш, любовью окружая,

Так трепетно и нежно берегу.

Вы для меня пока еще чужая,

Но ради Вас я до сих пор живу.

Я глажу Ваши волосы и плечи

И покрываю поцелуями лицо.

И вижу я глаза, что жаждут встречи

Объятья рук, сплетенные в кольцо.

Вы образ мой, фантазия и прихоть.

Вы вся моя, других Вам не узнать.

И только по душе стекает тихо

Слеза реальности, судьбы моей печать.

– И кому это написано?

– Женщине, которую, я еще не знаю или своему прошлому. И все.

– Прошлому? Прошлое не выбросишь. Оно всегда незримо рядом. Наши беседы напоминают мне дни моей юности. Мне было лет пятнадцать – шестнадцать. Так вот в то время мне почти каждый вечер звонил молодой человек. Я его не знала. Он узнал мой телефон и начал звонить.

Лукавит – подумал я. – Не хочет говорить о том, как все начиналось.

– Мы просто беседовали. – Продолжала Таня. – При этом связь была односторонней. У него не было телефона, и он звонил из автомата. Поэтому наши беседы это как звонок из прошлого, правда в этом случае я знаю, кто звонит.

– Значит, он в любую погоду шел звонить тебе? Какой настырный, упорный. И кто он был. Что хотел?

– Я не знаю, кто он был. Он только сказал, что я его знаю, мы немного знакомы, но предпочитал не называть себя. Себя он называл Незнакомец. А хотел, думаю, говорить