– И что?

– Тогда там все и произошло. Утром мы проснулись в постели вместе.

– Она пошла готовить завтрак?

– Нет, завтрак готовил я.

– После этого вы стали жить вместе?

– Нет, не сразу. Сначала мы скрывали наши отношения от чужих глаз и встречались тайно. Но потом все вышло наружу.

– Кто предложил пожениться?

– Я. Я совсем ошалел от любви и не мог обходиться без Маргариты ни минуты.

– Как ваша мать отреагировала на сообщение о вашей женитьбе?

– Нормально. Конечно, она не пришла в восторг из-за того, что Маргарита старше, но она поняла меня. Для моей мамы важно, чтобы я был счастлив.

– Сколько лет вашей маме?

– Она ровесница Маргариты…

– Да… – Наполеонов задумчиво потрогал пальцами свой подбородок.

– А вот дети Маргариты наш брак не одобрили, – донесся до следователя печальный голос Артемьева.

– Надо думать, – проговорил Наполеонов. – Сколько лет деткам?

– Маргарита первый раз вышла замуж чуть ли не сразу после школы. Так что ее сыну 24 года, а дочери 23. После института она с мужем рассталась и одна воспитывала детей. Потом построила свой бизнес. – Артемьев вздохнул. – Я пытался подружиться с ее детьми, но у меня ничего не вышло.

– Это и понятно.

– Да ничего не понятно! – отмахнулся Виталий. – Я же не претендовал на ее деньги.

– На словах.

– Ничего подобного! – обиделся Виталий. – Мы подписали брачный контракт, по которому мне ни копейки!

– Это была идея вашей невесты?

– Нет, моя. Я, во-первых, не хотел выглядеть альфонсом, а во-вторых, надеялся таким образом доказать ее детям, что не собираюсь отнимать у них наследство.

– Они знали о брачном договоре?

Виталий кивнул и грустно улыбнулся.

– Но это не изменило их отношение ко мне в лучшую сторону.

– То есть они продолжали считать вас охотником за сокровищами своей матушки?

– Не знаю, что они там продолжали считать, но я думаю, что оба они махровые эгоисты.

– Возможно, они опасались, что в вашем браке появятся дети?

Он пожал плечами и снова стал смотреть на песок.

– Как вы с вашей невестой оказались здесь?

– Очень просто, приехали отдыхать.

– Почему сюда, а не в Испанию, например, или на Кипр?

– Мы собирались лететь куда-нибудь за границу осенью. А выходные мы любили проводить здесь.

– То есть вы здесь не первый раз?

– Не первый. Когда-то у Маргариты недалеко отсюда в деревне была двоюродная бабушка, и она жила у нее каждый год летом по два – два с половиной месяца. Потом бабушки не стало, дом отошел дочери. А Маргарита время от времени приезжала сюда отдыхать.

– То есть в деревне живет ее троюродная сестра?

– Нет, она уехала в город, а в деревне осталась жить какая-то далекая родственница.

– Почему же вы не остановились в деревне?

– А зачем? Мы ставили палатку и жили здесь два дня. Я ходил в деревню за творогом и сливками. Иногда покупал молоко.

– Сегодня вы ушли как обычно?

– Да.

– Вы всегда ходили в одно и то же время?

Виталий задумался, потом сказал:

– Ну, примерно.

– А здесь на берегу вы кого-нибудь когда-нибудь встречали?

– Да, иногда рыбаков, иногда ребятишек деревенских. Летом приходят девушки, молодые женщины, но они обычно купаются дальше, вон там, за ивами, и ближе к вечеру. – Он указал в сторону деревьев, растущих у воды метрах в пятидесяти от места, где они стояли.

– А днем здесь никого не бывает?

– Как правило, нет. С весны до осени у деревенских много работы, поэтому им не до отдыха на берегу реки.

– Понятно. Но, может быть, вы замечали, что кто-то следит за вами?

– Кому за нами следить? – удивился Артемьев и покачал головой. – Нет, я ничего такого не замечал, и Маргарита тоже. – Он запнулся и пояснил: – Иначе она сказала бы мне.

– А кто-нибудь из ваших городских знакомых сюда приезжал?

– Нет, я же говорю, Маргарита хотела здесь отдохнуть от шума, гама, толпы.

Наполеонов хотел уже уйти, как вдруг Виталий окликнул его:

– Погодите! Я вспомнил!

– Что?! – встрепенулся следователь.

– Две недели назад здесь на пленэре была художница.

– Она общалась с вами?

– Почти нет. Она все время что-то рисовала.

– Вы не пытались подойти и посмотреть?

– Я, честно говоря, пытался, но Маргарите это не понравилось, и я не стал усложнять отношения.

– А вы запомнили, как она выглядела?

– Обычно…

– И все-таки?!

– Среднего роста, не худая, не толстая. Брюнетка, глаза, кажется, карие. Да, еще на правом плече родинка, похожая на изюминку.

– Она была в купальнике?

– Нет, в сарафане. День хотя и был теплый, но купаться еще было холодно.

Наполеонов кивнул и спросил:

– Сама художница не пыталась познакомиться с вами?

– Нет.

– Все-таки это странно.

Виталий пожал плечами и добавил:

– Вы знаете, она была какая-то печальная, и у меня сложилось такое впечатление, что она приехала сюда, чтобы побыть одной.

– А до этого вы ее никогда здесь не видели?

– Нет, – уверенно заявил свидетель.

– Она долго здесь находилась?

– Не знаю. Мы уехали в воскресенье ближе к вечеру, а она осталась.

– А когда вы приехали сюда снова?

– Через две недели.

– Девушки уже не было?

– Не было.

– Вы не спрашивали о ней в деревне?

– Зачем? – удивился Виталий. – Я и думать о ней забыл.

Поняв, что больше от свидетеля ничего узнать не удастся, Шура оставил его в покое, сказав, что, вероятно, им еще не раз придется встретиться. Тот кивнул без особого энтузиазма.

– Вы сообщили детям Маргариты? – спросил Наполеонов на прощание.

– Нет, не до этого было. И вон тот капитан, – Виталий кивнул на коренастого мужчину, – взял у меня их контакты.

Наполеонов не стал больше доставать парня, понимая, что ему не хочется общаться с детьми погибшей невесты. Хотя встретиться им все равно придется. Вместо этого он подошел к капитану. Тот представился и поделился со следователем информацией.