– Конечно-конечно, Маргарет, если надо, – не стал отговаривать её Блейк. – Что касается гостя, то можешь не беспокоиться.

Набравшись терпения, Холмов с достоинством следовал за Блейком, проявляя вежливый, а порой и искренний интерес к красотам замка. Он, конечно, догадывался, что тот намеренно тянет время, пытаясь при этом получше «прощупать» собеседника.

«Возьму сейчас и брякну, что уже не мешало бы что-то рассказать и о себе», – хорохорился секретарь ЦК, но так ничего и не сказал, только кивал и кивал Блейку в ответ на его рассуждения об искусстве, матушке-природе и о прочих безобидных вещах.

Примерно в час дня Блейк пригласил гостя на ланч, который оказался, по мнению Холмова, на удивление скромным. Сначала ему был предложен суп-пюре из тыквы и шпината, затем подали филе трески с картофельным пюре, а на десерт мороженое с клубникой.

– Ну а теперь, уважаемый Сергей Михайлович, поговорим о делах, – промолвил Дэйв Блейк, когда оба оказались в библиотеке. – Здесь нам никто мешать не будет. Предпочитаете виски, коньяк или вашу, родимую? – Хозяин изобразил на лице некое подобие улыбки.

– Пожалуй, коньяк... – сдержанно ответил Холмов, пожалев, что ещё во время ланча не сказал, что он не любитель выпивки.

– А я ценю виски. Когда находишься в Шотландии, надо пить исключительно виски!.. – назидательно произнёс Блейк, наливая гостю коньяк, название которого тот не знал. – Кстати, вы курите? У меня отличные кубинские сигары...

– Нет, благодарю вас, мистер Блейк, я не курю и... не пью, – добавил он после секундной паузы. – В этом смысле я для вас абсолютно неперспективен.

«А он умён, – заметил про себя Блейк, – правда, очень скован. Но это к уму не имеет никакого отношения. Хотя кто знает, ум помог бы расслабиться».

– Жалко, а то составили бы неплохую компанию... – сказал Блейк и, распечатав гигантскую сигару, с явным наслаждением задымил.

– Вы прямо как Черчилль... Виски, сигара...

– Нет, Уинни предпочитал закусывать сигару армянским коньяком. Или наоборот, не знаю, как будет точнее.

– Вы были знакомы с Черчиллем?

– Представьте себе. Правда, уже на склоне лет этого сумасшедшего. Я даже позволил себе поругать его за давнюю речь в Фултоне. Слышали о такой? Из-за желания исправить её отвратительный эффект в мире я, можно сказать, и занялся тем, чем сейчас занимаюсь.

«Наконец-то приехали», – обрадовался Холмов. И не ошибся.

– Вы мне определённо симпатичны. Поэтому буду предельно откровенен. Позвольте без излишних дипломатических реверансов перейти прямо к делу.

Блейк сделал паузу и испытывающим взглядом попытался понять реакцию гостя.

– Так я же только этого и жду, мистер Блейк, – с нескрываемым ехидством ответил Холмов. – Если вы уже меня сюда затащили, то я готов все выслушать.

– Неплохо, неплохо, мой друг! – засмеялся Блейк. – Люблю, когда мне показывают зубы. Итак, насколько мне известно, предварительный разговор с вами уже состоялся. Я имею в виду беседу с Маргарет. И судя по результатам, вы настроены позитивно, но всё ещё колеблетесь...

– Совершенно верно, пока я не понимаю, чего от меня хотят.

– Тогда я буду изъясняться конкретно и лаконично, – уже совершенно серьёзным и даже жёстким тоном произнёс хозяин замка. – Я, Дэйв Блейк, глава и основатель Всемирного фонда будущих поколений, хотел бы видеть вас среди единомышленников нашей без преувеличения могущественной организации. Цели у нас прозрачны, но действуем мы, увы, тайно. Таковы издержки времени, в котором мы пребываем.

– Масоны, что ли? – не выдержал Холмов.

– Упаси бог. У нас даже нет фирменных бланков, тайных знаков и никакой дидактики. – Блейк довольно точно угадал, что может знать Холмов о мировом масонстве, и своими намеренно наивными аргументами поспешил успокоить советского лидера. – У нас конкретные, но непростые планы, сэр. Это обеспечение стабильного мирового правопорядка во имя спасения будущего человечества, во имя того мира, где не будет ни войн, ни голода, ни болезней, ни экологических катастроф и, возможно, даже самой смерти...

– Очень похоже на коммунистическую утопию, – искренне рассмеялся Холмов. – У нас в стране в такое уже не верят. Вы что, шутите, мистер Блейк?

– С той только разницей, сэр, что коммунисты всегда декларировали одно, а делали другое. Мы же ничего вслух не декларируем, а устанавливаем новый мировой порядок.

– Позвольте полюбопытствовать – и где конкретно добились успеха?

– Представьте себе, везде. От Чили до Китая. Уже десятки не самых передовых стран приняли для себя за основу модель рыночной экономики. Но что ещё более важное – взяли курс на демократический путь развития. В нашем, западном понимании.

– Вон вы куда? – со странной интонацией в голосе произнёс Холмов.

– Туда, кстати, куда и вы, мистер Холмов. Нам доподлинно известно, что вы жаждете реформ в своей стране, хотя вслух их не декларируете. Но это, надеюсь, пока.

Холмов не заметил, как залпом осушил бокал с коньяком, и жестом попросил налить ещё. Неужели за ним в Союзе следят?

– У нас в стране демократии более чем достаточно! – изображая уверенность в том, что говорит, воскликнул секретарь ЦК. – Другое дело экономика. Тут я согласен, дела плачевные.

– Нас тут никто не слышит и разговор не записывается. Так что уважьте меня, не красуйтесь, словно перед публикой. В этом смысле у вас все ещё впереди.

– В каком смысле? – не понял Холмов.

– До этого мы ещё дойдем. А пока послушайте правду. Вы как раз нам и нужны для того, чтобы раз и навсегда покончить с «империей зла» для всего остального мира...

– Это не ваши слова. Это слова Рейгана, – перебил его гость.

– Как раз слова мои. И мысли мои. А он их только озвучил. – Холмов уловил в голосе Блейка нескрываемое хвастовство и одновременно зависть перед реальным политиком. – Простите, я не закончил мысль, вы меня перебили. Так вот, для остального мира – устранить одно из главных препятствий на пути к истинному спокойствию человечества. – Блейк сделал паузу, чтобы сделать глоток виски. – Да-да, ваша страна – реальное и страшное препятствие в этом! И сейчас весьма благоприятный момент попытаться кардинально изменить её. Вы же не станете отрицать и частично только что подтвердили, что в настоящее время в СССР наблюдается полный экономический, а стало быть, и политический коллапс. Это не может не тревожить цивилизованный мир. Согласитесь, нет ничего опаснее голодной страны с ядерной бомбой за пазухой. Так что смена у вас политического курса необходима миру как воздух... Иначе и мы, и вы, одним словом, человечество рискует оказаться на грани третьей и уже наверняка последней для этого самого человечества мировой войны.

– Что вы предлагаете, господин Блейк?

Холмов сам больше всего на свете любил пофилософствовать на публике, а вот слушать других для него было хуже горькой редьки.