Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так, это был второй этаж. Мне повезло, что я быстро затерялась среди слуг. Сейчас меня никто не преследовал, и я медленно шла мимо высоких белых дверей. Я помнила, кто из знати где обычно останавливается. Здесь, например, (я посмотрела на дверь справа от себя) всегда останавливается герцог и герцогиня Дрискинс. Оба очень любят праздники и веселье, поэтому приезжают сюда чуть ли не на каждый праздник. И обоим за шестьдесят, но энергии у них, как у пятнадцати летних. А вот здесь (следующая дверь) останавливается граф Оринф. Самый добрый человек на земле. Он не женат, но ему уже где-то около тридцати. Он имеет самый низкий титул при дворе короля. Король его держит при себе только потому, что он владеет обширными и плодородными землями его королевства. Его земли побольше даже некоторых герцогов, а всё благодаря его трудолюбию и доброте. Некоторые разорившиеся крестьяне добровольно отдавали ему земли, взамен на его защиту. И он их радушно принимал. Возможно, поэтому королю он и не нравится.
Дверь слева принадлежала жене «Занятого герцога» (я тихо хихикнула). Конечно же, у него было имя, просто он всегда был на столько чем-то занят, что его жена всегда ездила на балы, приёмы и праздники одна. За спиной её часто называли вдовой при живом муже. Детей у герцога и герцогине Царц не было. Герцог, Цин Царц, говорил, что он рождён не для семьи, хотя и взял в жёны герцогиню. Скорее всего потому, что её семья была очень богата и он получил хорошее приданное за жену. Герцогиня же, Эблирианна Царц, утверждает, что её муж слишком занят работой, но, когда он сделает большую часть, они займутся делами семейными. Враньё. Все видели и знали, что муж её не любит и готов найти любую отговорку лишь бы не находиться рядом с женой. Хотя её приданное он всё потратил на покупку каких-то коллекционных и дорогих клинков, которые изготавливались чуть-ли ни на другом континенте. Мне её жаль. Откуда я это знаю? Друзья их семьи очень болтливы…
А вот… Та самая дверь! Точно! Говорили, что у герцогини Царц роман с секретарём короля, хотя её всего двадцать семь, а ему около сорока лет, но, я слышала у них сильная любовь. По этой причине её секретарь всегда селит около своего кабинета, где проводит большую часть времени. А герцогу на столько всё равно, что она даже не утруждается сделать вид оскорблённого мужа, когда на балах особой важности герцогиня весь вечер разговаривает с секретарём короля.
– А мы тебя искали! – я резко обернулась, немного напуганная громким голосом в полной тишине. К тому же я опять ушла в свои мысли. Сзади стояли Одетт и Уго. Уго продолжил. – Думали, всё! Потерялась.
Они подошли ближе. Одетт прошла дальше – к окну. Она немного выглянула:
– Какой большой сад. – она осторожно отстранилась, боясь, что её кто-то заметит в окне. Её глаза светились восхищением. – И правда сливовый… А деревья украшены разноцветными ленточками!
– Ты ещё не видела зимний дворец короля… – я вспомнила, что тот в два раза больше этого праздничного дворца. – Там почти всё украшено хрусталём.
Мы обе шумно выдохнули, чем рассмешили Уго:
– Давайте за дело, а то нас так могут и поймать.
– Это мало вероятно. – Сказала я, смотря, как он пытается вскрыть кабинет с помощью клинка. – Слуги все сейчас внизу –готовятся к празднику. Гости на веранде, которая на крыше, – завтракают в обществе короля. Встать и уйти раньше, чем король доест – признак неуважения к королю.
– А если король раньше уйдёт? – спросила Одетт, тоже отрывая глаз от работы Уго.
– Ну уж нет! – хмыкнула я, не сдержавшись. – Его Величество никогда не встанет из-за стола, пока не наесться до отвала. А потом ещё выпьет всё вино, приготовленное для завтрака. Многие придворные отказываются от вина в угоду короля.
– Но это же просто завтрак… – Одетт подняла на меня глаза, полные непонимания.
– Ага, – мне стало очень весело от этого разговора. – Ты представь, как он нажирается на обед и ужин!
– Эй, леди! – сказал Уго, не отрываясь от работы. По голосу было слышно, что он сейчас рассмеется. – Он же король!
– Он еле ходит после приёма пищи! – сказала я, в конец рассмеявшись. – А Хавьер постоянно косо смотрит на него, как бы он не упал по дороге в свои покои!
– Всё! – сказал Уго, отходя от двери. – Всё дело в сухариках… – он подмигнул Одетт, улыбаясь. – Да, Свон?
– Я Кеста. – Одетт скрестила руки на груди.
– Ладно… – сказав, я прищурилась и посмотрела сначала на Одетт, потом на улыбающегося Уго.
Обогнув друзей, я вошла в кабинет и сразу увидела тумбочку, а на ней небольшого размера стеклянную чашу. Когда все вошли, Уго тихо прикрыл дверь. В чаше было десять маленьких аккуратно сложенных пополам белых листочков. Откуда труппа знала, где чаша? Неужели их приглашали во дворец? А зачем… ?..
Вопросы буквально сыпались в мою голову, пока Одетт и Уго искали похожий листочек на столе…
– Господин Юриас. – прошептала я, не в силах отвести взгляд от дверей, в которых стоял секретарь.
– Что вы здесь делаете…? – он не договорил, заметя моих друзей около своего стола. – Кто они? – спросил Юриас, обращаясь ко мне.
– Мои друзья… Мы ничего не брали. Просто мы хотели, чтобы наша труппа выступила перед королём… Вы, наверное, знаете про… – я не могла смотреть ему в глаза, не то чтобы сказать ЭТО. Но у меня выбора не было. У меня не было защиты. Я осталась одна. И мне убеждать его в помощи нам. Я подняла глаза и посмотрела. – Про моё трудное положение. Мне нужны деньги. Поэтому мы решили…
– Подложить название своей труппы в выбранные. – закончил он, перебив меня. Юриас смерил меня строгим, холодным взглядом. На друзей он даже не посмотрел. Он всегда мне казался слишком умным. Конечно, он понимает, чем чревата моя выходка для меня. А мы даже не успели подложить листочек! – Жульничать.
Его волосы тронула заметная седина. Если раньше это были парочка седых прядей, то сейчас это выглядело как редкое мелирование. Красивый контраст: чёрный и белый. Взгляд его не изменился: при его
