В этот момент я его даже немного зауважала. Похоже, он действительно любит свою деревню, если так усиленно ее защищал. Инспекторы, в свою очередь, уехали восвояси, пообещав через пару дней вернуться и составить уже «хорошие» и «правильные» акты.

Дело о сгоревшем амбаре вообще на тормозах спустили. Пожарные обнаружили, что кроме зерна на складе хранились еще и бочки с бензином. Сам дядечка-фермер кричал, что это подстава и фальсификация улик, но проверяющие, нашедшие обгоревшие остатки бочек, ему ни капли не поверили. Законник же только плечами пожал и подтвердил, что следов поджога нет.

Возиться с расследованием Курочкину явно не хотелось, поэтому он на многое закрыл глаза. Что удивительно, ко мне вопросов тоже ни у кого не возникло. Даже допрос, какие я заклинания накладывала на сгоревший амбар, не состоялся. Про меня будто забыли. Конечно, это был несомненный повод для радости. Но в глубине души мелькнула глупая обида: неужели я кажусь настолько никчемной, что у меня даже ни слова не спросили?

Вот и выходило, что все эти три дня мы с Дашей тихо просидели в архиве, перебирая уже ставшие почти родными бумаги. Из-за отсутствия Терентьева перетаскивать в новое здание разобранные кипы документов пришлось тоже нам.

Удивительно, однако медленно, но верно я начала находить с Дашей общий язык. Наверное, повлияли слова папы, хотя, как мне показалось, и сама девушка стала вести себя куда адекватнее, чем раньше.

Выяснилось, что Даша очень любит яблоки и терпеть не может бананы. А в детстве у нее была мечта стать астрономом, и она даже намеревалась сама построить телескоп, для чего собрала целую коллекцию старых линз от очков и увеличительных стекол. Но схрон обнаружила мама и, дабы любимое дите не порезалось, выкинула в мусор драгоценный скарб.

А еще Даша никогда не видела своего папу. И даже бабушку с дедушкой никогда не видела.

– А фотографии? – спросила я.

– Фотографии были, но мало. Мама рассказывала, что ее родители умерли задолго до моего рождения. А папу.… В общем, у нее была очень неприятная молодость. Мне кажется, что мой отец даже не знает о моем существовании.

– Он вас бросил?

– Нет, но мама старалась об этом никогда не говорить. Мне кажется, мое появление на свет вообще случайность. Я же не глупая, могу сопоставить факты. Мама родила меня в шестнадцать. И если моих бабушки и дедушки к этому моменту уже не было, то, скорее всего, мама жила в сиротском приюте. У нас же нет других родственников. Вот и выходит, что связь моих родителей была случайной и недолгой.

– Ты так спокойно об этом рассказываешь!

Я поразилась ее каменному, ничего не выражающему лицу.

– А что мне, плакать из-за этого или головой об стену биться? Я живу, и счастье, что у меня есть руки, ноги, голова на плечах. Да, моя мама болеет, но я смогу ей помочь, соберу нужную сумму на лечение. И тогда все наладится.

Упс, кажется, я поняла, в чем секрет ее спокойствия. Вот она, грамотная работа психологов. Только они могут бывшую самоубийцу мотивировать такой волей к жизни.

– И ты никогда не хотела найти отца?

– Зачем? Чтобы в очередной раз убедиться, что мужики в своем большинстве – сволочи? Вот заявлюсь я к нему, скажу: «Здравствуй, я твоя дочь». Максимум он меня напоит чаем. О чем мне с ним говорить вообще? А в худшем случае за дверь выгонит.

– Я думаю, ты преувеличиваешь. Он же теперь взрослый человек, у него должны быть другие взгляды на жизнь.

– Моя мать никогда не говорила о нем. Если бы он был хорошим человеком, я бы имела право это знать.

– Ну, ты не можешь утверждать стопроцентно.

– Мне достаточно знать, что мама не хочет его видеть. Значит, и мне не нужно, – твердым шепотом произнесла Даша.

После этих слов я умолкла. Что же творилось у нее в голове?

Расти и знать, что ты незапланированный ребенок, плод случайной связи. Иметь из близких людей только маму, больше никого. Цепляться за возможность вылечить страшную болезнь, зная, что иначе останешься в полном одиночестве в мире, где ты никому не нужна. Да тут каждый свихнется. Я представила себя на ее месте.

Что бы делала сама в такой ситуации?

Но воображение отказывалось рисовать эту картину: у меня всегда рядом были близкие. И, как выяснилось совсем недавно, они сделали для меня гораздо больше, чем могут обычные люди.

До сих пор не укладывался в голове героический поступок матери, добровольно лишившейся сил. Это словно художнику самому выколоть себе глаза, музыканту – остаться без рук и оглохнуть. Немыслимо.

А еще меня беспокоило знание, что потенциально я обладаю силами архимага. От этого опять начинали раздирать противоречия. Я понимала, что в современном мире такие силы – это не повод для счастья, но с другой стороны, я могу нечто большее, чем остальные маги!

Правда, моя суперсила дальше не проявлялась. Всё снова шло своим обыденным чередом. Я с трудом творила слабенькие бытовые заклинания, огромными усилиями составляла мыслеобразы, ни о каких даже легких порталах мечтать не приходилось. Хотя в целях эксперимента я попыталась.

На следующий вечер после пожара, оставшись одна в комнате, которую мне выделила Матрена, я честно силилась провесить хотя бы маленький портальчик из одного угла комнаты в другой. Но без особого толка. Оставалось только удивляться, как у меня получилось провернуть этот трюк в амбаре. Воистину адреналин творит чудеса.

Отвлеченная мыслями о себе, я вернулась к разговору с Дашей.

– Ну ведь не все мужчины ужасные, есть и хорошие парни.

– Если где-то и есть, то явно в параллельной вселенной. Василиса, я же красивая? – спросила она неожиданно.

Я кивнула, отрицать очевидное смысла не было. Девушка, сидящая напротив меня, выглядела шикарно, надо только надеть на нее платье поприличнее и очки снять.

– Ты знаешь, когда я в универ поступила, за мной сразу толпы парней ходить начали. Только я по глазам видела, им от меня не разговоры под луной нужны. Они смотрели, как охотники на дикую лань. Поймать и завалить. А я не собираюсь становиться жертвой. Мою маму когда-то обманули подобным образом, но я не собираюсь попадаться.

В ее словах однозначно была доля правды. По этой же причине я старалась обходить университетских пикап-мастеров стороной. Иначе последствия могли быть печальными.

– Таких ублюдков полно, но, согласись, рано или поздно ты встретишь нужного человека, у тебя появятся дети… – начала я.

– Ага, щаз, вот ни за что! – перебила она. – Вот я смотрю на Кассандру и Дмитрия Петровича и не вижу там вселенского счастья. Она ведь беременная, только живота пока не видно. Каждый день Кася ждет его с работы, готовит ему ужин, убирает дом, глядит на него влюбленными глазами. А ему все равно: у него глаза пустые, он словно сквозь нее смотрит и не видит. И она это прекрасно понимает и страдает еще больше. Кассандра для него словно покоренный бастион или уже не интересная игрушка.