Знание, раскрывшееся перед ней, не принесло положительных эмоций. В голове крутился единственный вопрос: "Почему все они обманывали ее столько лет?" Спустя некоторое время она выскользнула из его объятий и сползла с кровати.

— Малыш?

— Я схожу в ванную, — отозвалась она и скрылась за дверями.

Он присел и только сейчас увидел, что и он, и простыня под ним, — все в крови. Он встал, стянул грязную простынь с кровати и, скомкав, бросил возле камина. Затем прошел к себе и быстро принял душ. Облачившись в чистый халат, он вернулся в ее спальню и постучался в ванную комнату. Она не ответила. Тогда он тихо открыл дверь.

То, что он увидел, ему совершенно не понравилось. Эста сидела на дне душевой кабины, опершись головой о пластиковую дверь. Он спокойно взял полотенце с вешалки, открыл дверь душевой, выключил воду, и, подняв ее с пола, закутал в полотенце.

— Эста, что случилось?

— Ничего.

— Твое настроение мне не по душе. Тебе больно? Может, позовем врача?

— Нет, со мной все в порядке, Урджин. Я просто очень устала.

Он решил, что со временем она сама расскажет ему, что произошло, точно так же, как и ответит на его вопросы, связанные с ее прошлым. А сейчас он просто взял свою жену на руки и отнес к себе в комнату. Опустив ее на кровать, он снял с себя халат, а с нее полотенце, и, натянув одеяло, обнял и прижал ее к себе.

— Спи, малыш. Завтра будет лучший день.

Он нежно провел носом за ее ушком. В ответ на эту нежность, она только сжалась в комочек. Урджин ничего не ответил, вздохнул и закрыл уставшие глаза.

Эста долго не могла уснуть. Когда его дыхание стало размеренным и спокойным, она повернулась и посмотрела на мужа. Даже спящим он казался ей абсолютно защищенным и уверенным в себе. Она провела рукой по его волосам. Теплота. Маленькие соленые капли застлали глаза. Она никому не откроет свой секрет. Только так можно потянуть время и попытаться найти ответы.

Эста легла на спину и закрыла глаза. Единственное, что было настоящим, это удовольствие, которое он подарил ей. Оно было таким искренним. Эста повернулась к мужу и прижалась к его груди. Она никак не ожидала, что он все еще не спит. Эста приподняла голову. Он очень внимательно смотрел на нее несколько минут, а затем нежно поцеловал. Тела сплелись, словно ветви старого дерева, и все остальное для обоих стало совершенно неважным…

Их разбудил громкий стук в дверь.

— Эста, Эста, открой! Это Стефан! Эста!

— О, черт!

Она вскочила с кровати и абсолютно нагая побежала к себе в комнату. Обнаружив халат на полу, она быстро накинула его на плечи и открыла дверь.

— Что случилось, Стэфан?

Она могла не спрашивать его об этом. Неприятное чувство ледяного холода сковывало ее движения, и она поняла, что произошло что-то ужасное. Стэфан без разрешения влетел в комнату сестры и сразу же наткнулся на разостланную кровать без простыни, белою скомканное полотно возле камина и все остальные части гардероба Урджина, беспечно оставленные им на полу в спальне жены. В этот момент в смежных дверях появился сам виновник беспорядка в халате с растрепанными волосами. Он тоже окинул взглядом комнату, и, осознав, что Эста находится в не очень приятном положении, молча подошел к жене, обнял ее и поцеловал в затылок:

— Думаю, мы можем поговорить в моей комнате.

Эста была ему очень благодарна. И не только за этот ободряющий жест, указывающий ее брату, что Урджин не отказывается от ответственности за содеянное, сколько за поток теплой энергии, затопивший ее изнутри, и практически изгнавший этот неприятный холод.

Комната Урджина была зеркальным отражением комнаты Эсты, только выполнена в сине-серых тонах. Вдоль дальней стены стоял шкаф с ровными рядами печатных книг. Эста впервые видела такой раритет, и пожалела о том, что раньше не обратила на это внимание. Затем она посмотрела на кровать, в которой они провели столько волшебных минут. Урджин предусмотрительно прикрыл следы их ночных деяний покрывалом. В центре на ковре стоял круглый деревянный резной стол со стульями, за который они и присели.

— Эста, только что я получил сообщение с Олмании. У Науба случился сердечный приступ.

Эста побледнела и немедленно собрав все силы в кулак, спокойно спросила:

— Он жив?

— Да, он хочет, чтобы ты немедленно вернулась домой, потому что произошло еще кое-что.

Урджин взял ее за руку и сжал пальцы в своих ладонях.

— Продолжай, Стефан.

— Навернийцы утверждают, что в нашей атмосфере были сбиты их торговые корабли.

— Сколько?

— Три. Шестьдесят человек мирных жителей.

— То есть как? — не поняла Эста.

— Наубу доложили, что в нашу атмосферу действительно вошли три судна. Это было в 11 утра. В 11.02 они исчезли с экранов радаров. Просто испарились.

— Это невозможно.

— Я знаю. Но, ни вспышек энергии, ни обломков, — ничего нет.

— Навернийцы требуют пересмотра мирного соглашения?

— Да. Свои претензии они изложат на заседании Межгалактического Совета послезавтра. Если к этому времени мы не предоставим объяснений, договор может быть расторгнут.

Эста поднялась со стула и начала ходить вокруг стола.

— Я не верю в то, что огромное судно может исчезнуть бесследно. Кроме того, это очень напоминает ситуацию с нашими кораблями. Пускай предъявляют обвинения. Мы настоим на создании независимой комиссии по расследованию. Пусть обшарят хоть всю планету. Однако, ноги их не будет на Олмании, если сами они откажется от встречного расследования на своей территории.

— Я думал об этом. Однако нашу сторону мне придется представлять одному. Науб не в состоянии вести дебаты. Он вообще не в состоянии что-либо контролировать.

— Я поняла, что от меня требуется.

— Проведи расследование самостоятельно. И будь осторожна. Надеюсь, это не заговор.

— Я вылетаю через час. Ты останешься здесь до заседания. Как только появятся новости, я сообщу.

— Я поддержу его позицию.

Эста и Стефан удивленно уставились на Урджина.

— Поскольку Стэфан будет настаивать на расследовании, я ходатайствую за создание комиссии. Даннару поддержат как минимум 40 % представителей.

— А Фуиджи пойдет на это?

— В этом вопросе наши личные интересы не страдают, наоборот, как союзники Олмании мы обязаны вас поддержать.

— Ты понимаешь, что поползут разговоры о моем влиянии на политические решения Доннары?

— Пусть сотрут себе языки. Это не имеет значения. Отныне любое наше решение в кулуарах будут обсуждать со стороны супружеской постели. Меня другое беспокоит. Я вылечу к тебе сразу после заседания Совета вместе со Стефаном. Но до того, как мы прилетим, кто позаботится о тебе?