Ох уж эта улыбка Чеширского кота. Даже жаль, что этот парень не из её сказки. Микки если и чувствовала себя персонажем волшебной истории, то скорее уж Маугли в джунглях, но никак не Алисой в стране чудес. Вот только вездесущий кот пытался перепрыгнуть из одной книги в другую с удивительным упорством.

Ну, и что с ним делать? Брать мобильник вопреки законам совести? С другой стороны, первый закон её личных джунглей гласит: “Дают – бери, бьют – беги!”.

– Ладно. Но ты обещал!

Сунула телефон в карман и позорно сбежала, так и не взглянув на парня. Отрывать людей нужно быстро, как старый пластырь. Чем дольше медлишь, тем больнее будет.

Что ж, осталось каким-то чудом выкрутиться и выйти из игры. Сможет ли она?

Кто знает. Возможно, её тоже оторвут и выбросят, как тот самый пластырь.

Микки давно заметила – люди похожи на пластыри. Сегодня ты жизненно необходим, но уже завтра боль уходит и тебя выбрасывают в ближайшую мусорку.

Она должна научиться жить так же. Выбрасывать ненужный мусор и то, что придётся в нём спрятать, чтобы уберечь.

***

В школу пришла уставшая и с синяками под глазами. Всю ночь работала над заказом одного издательства, а когда решила поспать хоть пару часов, вернулся отец. В итоге ни сна, ни отдыха, ни звонка от Акелы. Последний факт вымотал все нервы до крайности. Ей нужно с ним поговорить, а единственный шанс на ближайшее время упущен! С какого перепоя глава банды придумал эту новую систему защиты? Раньше до него вполне можно было дозвониться по мобильнику. Лавочка прикрылась, как всегда, не вовремя.

Меж тем в классе было весело, а в списке для поездки в детский дом традиционно пусто, ведь у народа были совсем другие планы.

– Ребята! Значит так, в девять утра собираемся на площади! Не опаздываем! – вещал Свин. – Покричим!

– Опять? – раздалось откуда-то с задней парты.

– Не опять, а снова. Мы должны высказать свое мнение!

В ответ на короткое возмущение Свинтус выдал длинную тираду о том, что и в стране у нас бардак, и коррупция, и во всем виноват один конкретный человек, которого нужно расстрелять, как царя в 1917. То, что это случилось в 1918 его мало волновало или этой информации в его голове просто не нашлось места – об этом Микки не знала, но все равно прислушивалась.

– Это будет круто! Мы наваляем омоновцам! В прошлый раз я вообще вещал прямо из автозака, снимал видео своей разбитой морды и меня публиковали на самом крутом канале в телеге. Охрененный хайп!

– А фотку своей задницы ты потом им не показывал? – заржал бугай- Ломышев. – Три дня сидеть не мог, мамка ремнем отходила.

– Да пошел ты, – показал неприличные жест Вадик и подошел к Котикову. – Слышь, Чешир, ты пойдешь в субботу? Будет нереально круто, я те обещаю!

– Не могу. Другие планы, – ответил тот, не отрываясь от чтения книги в темной обложке без надписи.

Микки невольно прислушалась. Интересно, какие у него там планы?

– Да ты чо! А как же гражданская позиция и все дела?! – Свин захлопнул книгу прямо перед носом Котикова.

– У меня другая гражданская позиция, – будущий юрист поднял на главного агитатора усталый взгляд и пожал плечами.

Микки чуть было не добавила: “А какая у тебя позиция, Свин? Раком в автозаке?”. Но вовремя прикусила язык. Вмешиваться в эту возню себе дороже. Ей в этом дерьме жизни только политики не хватало. Нет уж, в этом пусть Свин ковыряется.

Она если и будет менять мир, то по-простому: детскую площадку в порядок привести, старой учительнице помочь, сестру из детдома вытащить, собрать для сирот вещи и сделать их жизнь чуточку лучше. А бесцельное хождение толпой по улицам и легкий дебош – это как-то совсем неэффективно. Ещё и мусор после них по всему центру, помнится, убирать приходилось. Борцы за добро и справедливость, которые не в состоянии найти мусорку, – это уже диагноз.

– Ты чё, типа из этих терпил?! – взъярилась местная оппозиция.

– Я из тех, кто меняет мир другим способом. Извини, Свин, но ваш метод мне не подходит.

Микки поразилась выдержке Котикова. Она бы уже тираду выдала, а он даже бровью не повел.

– Да ты очкуешь просто, что папочка-прокурор ругать будет. Ссыкло, – выкрикнул Ломышев.

Свин радостно хлопнул в ладоши и улыбнулся.

– Ого, Лом решил почесать кулачки. Чем ответишь, Чешир?

– В пятницу после уроков посмотрим, кто здесь ссыкло. И, – Тимофей коварно улыбнулся, – давай выйдем, Лом. Дело есть.

– Ну давай, – бугай Ломышев поиграл бицепсами и ледоколом “Арктика” проследовал к выходу из класса.

Микки проводила задумчивым взглядом легко вскочившего со своего места Тимофея. Подавила в себе порыв выйти следом, зато Свин стоять не стал и проворно вынырнул из класса.

Ну вот зачем он опять нарывается? Микки закусила губу и черкнула карандашом по бумаге слишком сильно. С тихим треском остро заточенный грифель переломился. Оставалось надеяться, что челюсть Котикова сегодня не повторит этот подвиг.

Вопреки ожиданиям, вернулись оба быстро и выглядел сосед по парте странно довольным. Раньше, чем сообразила, что делает, Микки черкнула записку и передала ему.

“В порядке?”

“Хорошие мальчики не ходят на митинги. Не переживай”.

“Ты после травмы. Лом тебя раскатает”.

“Это не твоё дело”.

“Ты прав. Не моё”.

Задел. Микки сунула бумажку в карман и уделила все внимание вошедшему в класс учителю.

Он прав. Все это совсем не ее дело.

Нужно оставить Тимофея в покое, ведь самая страшная угроза здесь не бугай Ломышев, а она – Микки.

И нет, в пятницу на бой она не придёт. Ее ждут клуб, Гиена и очередной богатей…

***

Неделя пролетела как один день. Смотреть, как Тим и Ломышев чешут друг о друга кулаки, она так и не пошла, закрутились между работой, отцом и благотворительным проектом, с которым, разумеется, никто не стал помогать. Парни под предводительством Свина готовились к тому злосчастному маршу несогласных. Что ж, кричать на площади – это вам не детскую площадку ремонтировать. Все рванули туда, где веселее и не надо пачкать руки краской. Да-да, они могут сколько угодно кричать о гражданской позиции, но конкретно у этих граждан просто крик ради крика. Не более.

В воскресенье утром Микки прибыла в детский дом вместе с трудовиком и физруком, которые вызвались доставить и помочь разгрузить вещи.

Полтора часа по старой дороге до пригорода, где располагался приют, в обществе любимых преподавателей превратились в ад. Ещё и старая газель грохотала так, что казалось вот-вот колеса отвалятся.

Радовало одно: совсем скоро она увидит Аню, сможет обнять сестру и убедиться, что с ней все в порядке. Осмотрит руки и ноги, шею – не дай бог хоть один синяк увидит, от этого детдома камня на камне не останется.