— Да, при условии, что мы принимаем на веру мои сны.

Эйдан скривился:

— Быть может, это и безумие, но с чем еще мы можем работать?

Коннор наблюдал за тем, как его друг уверенно перемещался по маленькой кухне: взял с сушилки ковшик и налил воды в кофеварку.

— Ты выглядишь счастливым, — заметил он.

Такого удовлетворенного спокойствия за Кроссом не наблюдалось веками. То есть если когда-то нечто подобное и наблюдалось, то Коннор уже успел забыть, когда именно.

— Я счастлив, — признался Эйдан.

— И по дому совсем не тоскуешь?

— Всю дорогу тоскую.

Этот незамедлительный ответ озадачил Коннора.

— А по тебе не скажешь. С виду ты помолодел на века.

Седины в волосах Эйдана значительно поубавилось. Серебристые нити остались, но заметить их можно было, лишь высматривая специально.

— Ты ведь бывал в моей голове. Сам все знаешь.

Да, Коннор знал. Сливаясь с подсознанием Эйдана, он воспринимал его опыт и все оттенки его чувств. Знал, что ощущает Эйдан, когда Лисса находится с ним рядом, как возбуждает его одно лишь ее прикосновение или ее любящий взгляд, как безумно и самозабвенно предается он с ней любви. Их связь была неподражаемо интимна, и всякий раз, когда ему случалось разделять с Эйданом сны, Коннор ощущал некую неловкость, словно он подглядывал.

— Понимаю, что тебе тут невмоготу, — произнес Эйдан, глядя на него через барную стойку, — но я рад, что ты явился. Уж во всяком случае, в твоем присутствии тоска по дому будет изводить меня меньше. К тому же я теперь понял, как нуждаюсь в помощи, а положиться, кроме тебя, мне здесь не на кого.

Коннор отвел глаза, не зная, что ответить. Эйдан был ему словно брат, но у Коннора просто не было слов, чтобы это выразить.

— Сам знаешь, я всегда рад хорошей потасовке и возможности надрать кому надо задницу, — грубовато проворчал он. — Когда речь идет о технических аспектах происходящего, от Уэджера толку куда больше. Мускулы, да, это то, чего у меня не отнимешь. Но сомневаюсь, чтобы во мне нашлось что-то еще, кроме грубой силы.

— А мне кажется, ты себя недооцениваешь, — сказал Эйдан с беззаботной улыбкой, которую Коннор не видел на его лице со времен учебы в Академии Избранных. Одетый в шорты цвета хаки и ярко-синюю футболку, Эйдан выглядел очень человечно. — Ты самый здоровенный и храбрый парень из всех, кого я знаю, но у тебя еще и потрясающая интуиция.

— Заткнись. Ты меня смущаешь.

Похвала Эйдана согрела Коннора, как мало что смогло бы. Он всегда искренне восхищался своим лучшим другом и командиром. Эйдан был прирожденным лидером, и на него можно было положиться в любой ситуации.

— Знаю. У тебя физиономия покраснела.

— Задница!

Эйдан рассмеялся.

Коннор поспешил сменить тему:

— Мы вломились в храм и загрузили, что успели, прежде чем на меня напало одно из этих порождений Кошмаров.

— Удалось добыть что-нибудь полезное? — озабоченно спросил Эйдан.

— Уэджер продолжает с этим разбираться, но он уже установил, что емкости, в которых содержатся будущие Старейшие, — это что-то вроде батарей.

— Батарей? В смысле — источников энергии?

— Вот именно. Эти стеклянные цилиндры наполнены энергией, которая позволяет находящимся внутри оставаться в живых, обходясь без воды и пищи. Нам всегда казалось, будто что-то питает эти цилиндры энергией, но оказалось все наоборот. Это они питают что-то энергией. Но подробности пока выяснить не удалось.

— Думаю, это возможно, — нахмурился Эйдан. — Мы существуем за счет энергии клеток. Цилиндры могут к ней подключаться.

— Вот и Уэджер так думает. Их тысячи, этих самых цилиндров, и энергии каждая клетка выделяет совсем немного, но зачем в таком случае их использовать? Или что-то, к чему они подключены, требует огромного количества энергии?

— Но как им удавалось так долго сохранять все это в тайне? — потрясенно пробормотал Эйдан.

— Это мы дали им такую возможность. — Коннор вскочил со стула и выпрямился. — Стражи вроде меня, которые бесцельно брели по жизни, не желая ничем интересоваться. Зато теперь я чувствую себя идиотом. Слепым, упрямым идиотом.

— Ты верил тем, кто поклялся нас защищать. Стыдиться тут нечего.

— Как бы то ни было, — фыркнул Коннор, — а я болван. Зато ты можешь собой гордиться. Ты был прав.

— Не чувствую я никакой гордости, — устало произнес Эйдан, приподняв пустую кружку в молчаливом вопросе. — Мутит меня от всего этого, так оно точнее будет.

На предложение кофе Коннор отрицательно покачал головой.

— Ладно. И что дальше? С чего, черт побери, мы начнем?

— С того, что имеем.

Эйдан наполнил две кружки, в одной оставил черный кофе, а в другую добавил сливок и подсластителя. Для Стейси он поставил рядом с кофейником чистую чашку, и на Коннора вид этой одинокой чашки произвел странное впечатление. Он вдруг с удивлением понял, что хотел бы знать, какой кофе она предпочитает, хотя это вроде бы было сущим пустяком.

— Мне кажется, — продолжил Эйдан, облокотившись на стойку и держа свою огромную зеленую кружку обеими руками, — я видел на одном аукционе Старейшую Рейчел. Уверенности, конечно, нет, потому что прошел не один век, с тех пор как она покинула ряды Избранных Воителей и стала Старейшей, но сходство было просто потрясающим, к тому же не думаю, что у кого-нибудь возникло бы большое желание попасть сюда.

В сознании Коннора всплыл образ женщины с волосами цвета воронова крыла.

— Я видел это воспоминание, когда посещал тебя во сне. Мы говорили о том, что она была превосходной воительницей. Похоже, как-то мы вместе воевали у Врат. Если не ошибаюсь, лихая была особа. Любила хорошую схватку.

Всем Стражам, выразившим желание вступить в ряды Избранных Воителей, предписывалось в качестве посвящения и для ознакомления с самыми суровыми требованиями службы провести месяц у Врат. Казалось бы, месяц представлял собой не более чем каплю в сравнении с бездонным колодцем времени их жизни, однако у Врат это воспринималось как вечность.

Поскольку Врата представляли собой ад, место, которое некоторые Спящие видели на пороге смерти и верили, что там заправляет краснокожий рогатый малый с разветвленным хвостом. Место, которое Стражам хотелось бы проигнорировать и забыть, что, однако, было невозможно. То был проход в Сумерки, сотворенный некогда Старейшими, чтобы увести свой народ от Кошмаров. Уйти удалось, но враги обнаружили проход, устремились следом и с тех пор не прекращали ожесточенного натиска.

Огромные ворота во Внешний Мир выпучились под немыслимым напором, а окаймлявшие его тончайшие, святящиеся красным огнем трещины показывали, с каким трудом удерживают их замок и петли. Мало того, сквозь эти узкие трещины в Сумерки непрерывно, словно вода, вливались черные тени, накапливавшиеся, уплотнявшиеся и вспучивавшиеся, словно пузыри из этой рвотной лавы. Тысячи Избранных Воителей вели там нескончаемую битву, вновь и вновь разя мечами неисчислимое множество Кошмаров. То было тягчайшее испытание, и никто из вменяемых Стражей не желал, чтобы оно длилось дольше, чем это предписано.