— И в чью это дерьмовую голову пришла такая блестящая мысль — душить меня, пока я не вырублюсь? Никто не ответил.

Тогда, выходит, так всегда в Лоу Тауне встречают девочек? — В ответ опять молчание. — Классно, — заключила я.

Самый толстый из четырех жирдяев достал из-за пазухи пистолет и навел прямо на меня. Взглядом я дала ему понять, что он явно перебарщивает… достаточно было бы сказать мне «Заткнись» или «Отвали». Я бы вполне поняла. А он взвел курок и приставил свою хреновую пушку к моему лицу.

— Прошу прощения, красотка. Не так уж часто бывает, что под платьем скрывается такая девочка. — Он посмотрел на меня и лизнул свою пушку. — Клевые у тебя титьки.

— Я знаю, — ответила я.

Не могу сказать, чтобы его объяснение причины, зачем потребовалось меня душить, имело хоть какой-нибудь смысл. Однако его извинение было принято: как бы то ни было, уж лучше это, чем дырка в голове. Я протянула ему руку и поблагодарила за то, что он меня не убил. Это бы мне весь вечер испоганило.

В комнате повисло молчание. Мою руку он так и не пожал.

Медленно, с явным удовольствием уголки его рта поползли вверх, пока на лице не застыла гнусная ухмылка. «Нажрись дерьма и подохни!» — говорила она. Такое в своей жизни я видела раньше только раз. Я поняла, что перемирие не состоялось. Теперь, уже четыре револьверных дула были приставлены к разным местам моего лица, что не позволяло мне терять бдительности и нарушать этикет молчания.

Холодное прикосновение металла. Бегущие по спине мурашки. Ужас. Хотите назвать меня сумасшедшей, называйте. Но при виде оружия у меня появляется удушье и потребность глотнуть побольше свежего воздуха. И как можно скорее.

Я сказала им, что пойду к машине. Спиной я чувствовала, что одна из пушек вот-вот может выстрелить и пуля прямиком войдет в меня. Я задыхалась, идти и так было трудно, а тут еще эта стянувшая мою шею боль. Кроне того, я боюсь пуль и готова держать любое пари, что когда одна из них впивается тебя с бешеной скоростью, то удовольствие это весьма сомнительного свойства к радости не доставляет.

Выглянув из окна машины, я сразу же различила людей в военной форме, окруживших дом, подобно застывшим изображениям из какого-нибудь фильма ужасов. Один из солдат приблизился к оконному стеклу — и я вся сжалась от пробиравшего меня холода и страха.

— Ты вообще-то о смерти думала? — обратился ко мне этот человек с таким невозмутимым выражением на лице, которое мне редко приходилось видеть.

— Не в подобной ситуации, сэр, — ответила я. Он посмотрел на меня так, словно мой ответ мог

означать, что предстоявшее ему повышение по службе

объявлено досрочно, и попросил:

— А вы не будете добры выйти из машины, мисс?

— Что, собираетесь меня расстрелять на месте или потом?

— Дело в том, что из дома украдена большая партия кокаина. Мне подумалось, вы захотите, наверное, представить мне доказательства, что с грузовиком все чисто и мы можем заниматься своим делом и дальше… по норме.

Я вышла из кабины, чуть не рассыпавшись на мелкие кусочки от ужаса.

— Ну, как, все в порядке? — поинтересовался он.

— На моем конце поля вроде бы да. Я боялась пошевелиться.

— Но вечеринка вроде не совсем по вас, а?

— Да, вечеринка не в моем духе… больше похожа на поминки, какое там веселье, сэр.

— Можете залезать обратно в кабину и отдыхать.

— А что сейчас происходит в доме?

— В доме? — пожал он плечами. — Похоже, парни собрались в кружок и обсуждают вопрос насчет того, надо ли им выпускать пары или стоит вернуться обратно в Хай Таун, откуда они приехали.

— Спасибо. Эта новость меня вполне успокоила. Я проболталась а этом чертовом грузовике минут сорок, века ждала, позволят ли Бобби и Лео появиться в виде «паров» или все-таки в качестве твердых тел. Но вот, наконец, они вышли из парадной двери, хохоча и похлопывая этих жирдяев по спине, как будто им и уходить-то не хотелось. Ну, дерьмо, подумала я. Сидишь тут, в тебя того и гляди разрядят обойму и уложат на месте за кражу целого килограмма кокаина (я аккуратно засунула его под платье, по-прежнему плотно облегавшее меня и свидетельствовавшее тем самым о моей невиновности), а что я имею вместо благодарности? Тащатся к грузовику, как улитки! Да, вот она какая, мужская привязанность, черт бы ее подрал.

И тут из глаз Бобби на меня полыхнуло таким неприкрытым ужасом, который лучше всяких слов сказал мне: «Берегись!» Сразу же со всех сторон началась дикая пальба, как будто Национальная ассоциация владельцев стрелкового оружия устроила соревнования для слепых. Казалось, никто не знает, куда и как ему стрелять… параноики поганые, до того нажрались, что, попади в них пуля, они поймут это только назавтра.

Я перелезла на место водителя и развернула машину к тому месту, где притаился Лео. Он был без оружия и как ненормальный шептал слова молитвы. Подобрав его, мы что есть духу рванули обратно по направлению к городу.

Теперь пришла моя очередь взглядом предупредить Бобби об опасности. Мы промчались уже половину дороги, и тут в зеркале заднего вида я с ужасом обнаружила: в кузове, кроме Лео, есть еще кто-то. Они боролись, и Лео, похоже, совсем выдохся. Бобби вытащил из-за пазухи пистолет, свободной рукой уцепился за окно, привстал и, высунувшись, заорал тому парню, что дает ему две секунды на размышление. Или исчезнуть, или подохнуть…

Парень рывком сел. Тогда Бобби выстрелил ему в грудь с расстояния трех, может, четырех футов. Парня швырнуло о задний борт, и он, перевернувшись, упал на землю.

— Дуй отсюда ко всем чертям. Гони! — заорал Бобби.

Как только мы снова выехали на шоссе, Бобби опустился на сиденье, все еще продолжая держать в руке свою пушку, как будто ему предстоит снова стрелять.

Весь путь до дома Бобби промолчал. Лео оставался в кузове, не переставая благодарить Бога, что он услышал его молитвы. Я все время думала, не остались ли на грузовике следы крови и убит ли тот парень или нет.

Когда мы подъехали к дому Лео и вошли, я спросила, есть ли тут, кроме нас, еще кто-нибудь. Лео ответил, что мы одни, и тогда я вытащила из-под юбки весь килограмм кокаина в полиэтиленовой фабричной упаковке. Что ж, подумалось мне, для любителя вроде меня совсем неплохая работа! Впрочем, я тут же извинилась перед Бобби за то, что, возможно, именно из-за меня в кузове прятался посторонний.

Вообще-то, заметила я, меня обыскивали и все такое, и тот парень сказал, что я вне подозрений. Увидев, как вы с ними выходите из дома и обнимаетесь друг с дружкой, я решила, что нас больше уже не станут ни в чем таком обвинять.

— Знаешь, что они нам с улыбочкой в это время говорили? — спросил Лео. — Что из-под земли нас достанут и по кусочкам начнут отрезать у нас яйца… тупым ножом. И если окажется, что эта ваша мандавошка сперла килограмм нашего кокаина, то не надейтесь, что попадете в больницу — отправитесь прямиком в ад.