– Нету ничего! Ты меня прямо ограбила. Разве что печенька вот. Ребенок подарил.

– Давай!

– А вон и угощение – облегченно выдохнул я.

Яства разнесли без магии. Проворная молодежь в белых балахонах – на девушках приталенные – шустро и аккуратно раскидали по столам блюда.

– Так я и думал – проворчал я, глядя на длиннющий ряд всевозможных салатов.

Была тут и курица – слепленная из пюре. Был и барашек – из баклажанов. А вон и поросенок с яблочком во рту – уж не знаю из какого овоща слепили этого красавца и чего напихали внутрь. Настоящего мяса не наблюдалось в принципе.

– Мяса нет – вздохнул я горько.

– Ну да – кивнула Кира, пододвигая блюдо с горой свежих крупнонарезанных овощей – Культ Ивавы по кулинарии близок к фрукторианцам. А мясо они готовят и подают только тем, кто отправляется на очередную битву с Тьмой. Для дополнительных сил. И готовят по особому храмовому рецепту, что так до сих пор и не выведал никто. А рецепт мощный! Мясо просто варят! В котлах! Добавляют специи, читают молитвы. И обычный кусок съеденного мяса дает столько бонусов, что просто невероятно! Тестировали как-то – двухуровневый игрок съел кусочек и легко одолел голыми руками двух десятиуровневых крыс, причем дрался в очень ограниченном пространстве. А согласился он на эксперимент ради какого-то боевого заклинания, пообещанного большаками.

– М-да… кто этот бедолага гладиатор?

– Я только по трактирным байкам знаю. Очень давно это было. Кто-то из известных. Кажется, он теперь у Неспов. Кто-то сходящий с ума по боевой магии и неустанно учащийся. В общем – боевое мясо Ивавы весьма и весьма!

– Хм… боевое мясо Ивавы. Хорошо ты не сказала – боевая плоть Ивавы.

– Фу на тебя!

– А вот вино они пьют – хмыкнул я, глядя как в мой хрустальный фужер льется красный ручей из наклоненного кувшина.

– Ну так. Кто не пьет? А вон и мешки. Сумму нарочито не показывай, Рос.

– У меня мешочек золота! В ладони не спрятать!

– Имею ввиду – щедрой горстью не бросай. Засунь руку в мешок по локоть – и только затем разожми пальцы.

– Понял. От каждого по возможности. И если у кого-то возможностей мало и бросит он лишь пару медяков…

– Смеяться над ним никто не будет. Но и щедростью не побахвалишься. Мешочек может и велика – а кто знает, что за монеты в нем? А кто-то щепотью бросит – а там алмазы граненые.

– Справедливо – признал я.

– Еще одна причина почему культ настолько могуч и богат.

– И якобы сами не знают кто сколько бросает злата.

– Ну это уже дудки. Знают до монетки.

Пришла наша очередь. И мы с Кирой послушно пожертвовали на благое дело нехилые деньги, кои прихватили с собой по настоянию моей второй половины, хорошо знающей здешние порядки. Пожертвовали, улыбнулись, чуть выждали, переглянулись.

– Отметились – и хватит – подытожил я – Валим!

– Валим. Но отсюда телепортом никак. Надо за границу лужка выйти.

– Вот и пошли…

– Ивава! Ивава! ИВАВА!

– Явилась… – вздохнул я.

– Садимся. Невежливо же уходить в момент прихода главного гостя.

– Она не гость. Она здешняя хозяйка с планами мирового господства!

– Пофигу. Посидим. Поглазеем.

Ивава возникла в ореоле бело-золотого свечения. Окутанная птичьими трелями и струнными переливами. Развела руками в стороны и ослепительно улыбнулась:

– Дети мои! Любимые!

И снова оглушительный всеобщий восторженный рев. Публика так разогрета Жизнеславом, что покажи ей ощипанную курицу – настоящую, из мяса – и громогласного восторга будет не меньше. Но это уже я ворчу. И во все глаза рассматриваю богиню.

Полная. Внушительная в ширину особа невысокого росточка с прекрасными светлыми волосами, спадающими до земли. Пухлое личико сияет несходящей улыбкой, васильковые глаза ласково и добродушно смотрят на окружающих. Просторное белое платье прекрасно скрывает все возможные недостатки божественной фигуры. Платье без малейших украшений – если не считать за таковые тоненькую зеленую кайму по краю подола. А вот на самой Иваве украшений выше всякой крыши – массивные золотые серьги, ожерелья, диадема, пальцы унизаны кольцами, многочисленные браслеты звенят при каждом ее мягком шаге и жесте.

– Любимые мои! Благословляю! Благословляю вас всех, любимые мои, добрые мои, светлые мои!

И при каждом слове пасс рукой. И бьющие над лугом волны звенящей божественной энергии.

– И вот так она раньше, по слухам, и ходила по безлюдным местам безо всякой охраны – заметила Кира – Представляешь?

– Более жирной приманки для грабителей представить трудно – согласился я и, вздрогнув, поправился – Я в смысле количества украшений на ней. Любой разбойник слюной изойдет.

– Ага. Но теперь она никуда ни на шаг. Ну что? Пошли?

– Тихонько крадемся мы прочь – продекламировал я первые пришедшие на ум слова, шагая за Кирой.

– Уже уходите? – вежливо спросил вставший на нашем пути Жизнеслав Мудрый.

Спокойный. Руки за спиной. Добродушная улыбкам подчеркнула каждую морщинку и каждый боевой рубец. А шрамов у него прямо много. Будто какой-то маньяк поработал над его лицом опасной бритвой и маньяка долгонько никто не останавливал. Сразу заметно боевое прошлое.

– Время поджимает – улыбнулся я, делая шажок в сторону. Кира повторила маневр.

И мы снова оказались перед Жизнеславом – будто он незримо сдвинулся с места или же мы никуда не шагали. Мистика. Вернее – божественная магия.

– Задержитесь. Получите благословение – улыбнулся и Жизнеслав – Мы славим жизнь. Мы славим Свет. И мы боремся за Свет.

– Мы слышали. И поддержали вашу борьбу чем могли – ответил я.

– Я знаю. Щедрое пожертвование от щедрых людей. Каждый золотой пойдет на благое дело, поверьте.

– Мы верим – кивнул я.

– Росгард. Чужеземец с множеством имен и титулов. Как прошлых, так и настоящих – молвил Жизнеслав Мудрый – Человек скрытный. Человек побывавший во множестве передряг. Человек, что не раз беседовал с богами. С разными богами…

Я промолчал. Кира поддержала мою немоту. Жизнеслава это не смутило:

– Вчера я был у Оракула. И между делом спросил его о тебе. Знаешь… он отказался открывать мне подробности. Но кое о чем все же обмолвился. Как же он сказал… – старец наморщил лоб – Память уже не та что прежде. Ах да! Он сказал – свеча чужеземца по-прежнему ярка и дарит немало света. Чаша его духовных весов склонена все в ту же сторону – к Свету. Вот только последнее время свеча Росгарда, продолжая гореть и дарить Свет, становится все темнее день ото дня.

– Я всецело на стороне справедливости и добра – справившись с изумлением, сумел я ответить – Всецело.

– Но сейчас ты уходишь с праздника Света.

– Я не простил Тишку – глянул я ему в глаза – И пока прощать не собираюсь. Мало отстроить дома и отдариться златом. Погибших не вернуть. А они были главной частью нашего города.

– Редкость, когда чужеземцы