Считается, что террористическая фракция «Народной воли», созданная Александром Ульяновым с товарищами, идейно была преемницей партии «Народная воля». Однако приняв ее методы борьбы, люди, задумавшие второе 1 марта, ни программы, ни организации «Народной воли» не приняли. Старая «Народная воля» была строго централизована, и без директив исполнительного комитета не предпринималось ничего. Александр Ульянов отверг централизацию, считая, что полезна террористическая борьба не только с царским правительством, но и местные террористические протесты против административного гнета. Сама жизнь – тут мы снова погружаемся в зоологию кольчатых червей! – должна была управлять ходом террора и ускорять или замедлять его по мере надобности.

Очень скоро от теории было решено перейти к практике.

В Парголове, на даче Кекина, Александр Ульянов приготовил нитроглицерин, а сами снаряды – два жестяных цилиндра – набил динамитом и отравленными стрихнином пулями уже в городе. Таланта и изобретательности в этой работе Ульяновым было проявлено не меньше, чем при изучении кольчатых червей.

И можно, конечно, рассуждать, что это преображение произошло в нем под влиянием изучения работ ученых-экономистов, что многие идеи терроризма были вынесены Ульяновым с занятий популярного среди студентов Научно-литературного общества, секретарем которого он стал, но это тоже только постановка новых вопросов, а не ответы на них.

Темная сила террора возникала неизвестно откуда и неизвестно как захватывала молодых людей.

4 марта 1887 года, сразу после попытки покушения, К.П. Победоносцев напишет Александру III письмо, в котором прорываются панические нотки:

«Бог знает еще, чья хитрая рука направляет, чьи деньги снабжают наших злодеев, людей без разума и совести, одержимых диким инстинктом разрушения, выродков лживой цивилизации…

Нельзя выследить их всех, – они эпидемически размножаются; нельзя вылечить всех обезумевших. Но надобно допросить себя: отчего у нас так много обезумевших юношей?»

Хотя К.П. Победоносцев и дает исчерпывающий ответ на поставленный им самим вопрос, но дается он: «Не оттого ли, что мы ввели у себя ложную, совсем несвойственную нашему быту систему образования, которая, отрывая каждого от родной среды, увлекает его в среду фантазии, мечтаний и несоответственных претензий и потом бросает его на большой рынок жизни, без уменья работать, без определенного дела, без живой связи с народным бытом, но с непомерным и уродливым самолюбием, которое требует всего от жизни, само ничего не внося в нее!» – тоже в форме вопроса.

Впрочем, по-другому и невозможно было ответить на вопрос о выродках лживой цивилизации, а главное, о возможности предотвращения появления их. Ответ в утвердительной форме на этот вопрос можно было дать только собственной жизнью.

И таким ответом и стали подчиненные исполнению своего монаршего служения жизни императора Александра III и его сына Николая II.

Романтический принцип В.А. Жуковского – в царских детях надобно воспитывать прежде детей людей, а затем уже принцев – мог завести династию императора Павла в такие дебри своеволия, из которых уже невозможно было бы выбраться.

Но этого не случилось…

Будучи образованными и чрезвычайно дисциплинированными, потомки императора Павла, восходя на престол, лично для себя не получали никаких дополнительных прав, а, наоборот, как бы даже и теряли их, принимая обязательство осуществлять монархическую власть, равно безличную и к окружающим, и к себе самому.

Последние русские императоры Александр III, Николай II были непохожими и друг на друга, и на всех предшествующих правителей России. Однако их индивидуальные особенности уже не имели такого определяющего значения, как в предшествовавшие правления.

Принимая присягу на верность Отечеству, они становились теми, кто нужен был на престоле Державе. Они умели подчинять и подчиняли свои личные желания тому высокому званию, которое несли на себе.

И воспитание, которое давалось им, как раз и делало их способными не только исполнять будущие обязанности, но и быть готовыми к самопожертвованию.

Среди учителей Александра III мы находим имена самых выдающихся ученых и мыслителей того времени. Например, русскую историю преподавал Александру III С.М. Соловьев, а законоведение – К.П. Победоносцев.

Профессор Московского университета А.И. Чивилев, занимавшийся воспитанием великого князя, любил повторять:

– Наука научает нас, как служить верой и правдой Отечеству и его отцу – царю.

Говоря о самоограничении, воспитываемом в процессе образования Александра III или Николая II, надо подчеркнуть, что здесь и речи не шло ни о каком стирании личности, нивелировке неповторимого, индивидуального облика…

Итогом этой предварительной подготовки должна была стать их готовность в момент принесения присяги на верность Отечеству принять ту единую, высшую силу, что осеняла будущих монархов.

И тогда-то – это уже не мистика, а объективная реальность! – личностные интересы и заботы, их собственные симпатии и увлечения становились несущественными по сравнению с теми заботами страны, что брали они на свои плечи.

Этот процесс был напрямую связан с переменой отношения к православию в семье потомков Павла.

Некоторые исследователи считают, что искренняя и неформальная вера императора Александра III определялась лишь его стремлением обрести в Церкви опору самодержавной власти. Поэтому, считают они, провиденциализм в идеологии самодержавия при Александре III получил преобладание. Божественное происхождение власти, Божественный Промысел противопоставлялись всем либеральным покушениям на неограниченную монархию…

Отчасти это верно, но, в отличие от Романовых XVIII века, у потомков императора Павла протестантское, зачастую чисто утилитарное отношение к Церкви как необходимому компоненту монархической власти сменяется глубокой личной религиозностью. Исполнение церковных обрядов перестало быть одной только формой, делается для Царской Семьи личной потребностью.

И мы видим, что снова, как в московские, допетровские времена, размывается граница между личным религиозным опытом монарха и событиями истории…

Еще при жизни старшего брата, будучи в Москве, Александр должен был заехать за благословением в монастырь. Так получилось, что в монастырь он приехал раньше своего старшего брата, и настоятель монастыря благословил его иконой, которой должен был благословить наследника престола.

Скоро приехал и старший брат Александра, монахи быстро отыскали другой Образ, но икона наследника престола досталась Александру, как через несколько лет и сам Престол…

Таких мистических совпадений в жизни «самого русского императора» немало…

Рассказывая о блаженной Ксении Петербургской, мы вспоминали истории, как по молитвам к ней исцелился цесаревич Александр в 1874 году. Ксения тогда являлась супруге Александра – великой княгине Марии Федоровне, предрекла, что Александр выздоровеет, а сама Мария Федоровна родит девочку.