Красс во все глаза смотрел на Цезаря.

— Невозможно!

— Ты же знаешь, что это правда. Просто если человек не кричит на весь мир, сколько у него денег, это еще не значит, что он бедный. Помпей в жизни никогда не был бедным — и никогда не будет. Когда он наделяет ветеранов своей землей, он выглядит очаровательным, но готов поспорить: то, что он действительно дает им, он дает во временное владение, а не в собственность. И за это каждый платит ему десятую часть того, что эта земля производит. Помпей — своего рода царь, Красс! Он не зря называет себя Магном, Великим. Его люди относятся к нему как к своему царю. А теперь, когда он — старший консул, он считает, что его царство выросло.

— У меня десять тысяч талантов! — резко сказал Красс.

— Для бухгалтера это двести пятьдесят миллионов сестерциев, — покачал головой Цезарь и улыбнулся. — Твой ежегодный доход достигает десяти процентов?

— Да, конечно.

— В таком случае готов ли ты забыть о доходе нынешнего года?

— Ты хочешь сказать, что я должен потратить тысячу талантов?

— Я именно это и хочу сказать.

Идея причинила боль… Было видно, что Красс старается справиться с этой болью.

— Да, если, сделав так, я смогу затмить Помпея. Не иначе.

— За день до ид секстилия, то есть за четыре дня до Помпеевых победных игр, состоится праздник в честь Геркулеса Непобедимого. Как ты помнишь, Сулла посвятил богу десятую часть своего состояния, устроив общественный пир на пять тысяч столов.

— Кто мог забыть тот день? Черная собака лакала кровь первой жертвы. Я никогда прежде не видел Суллу в таком ужасе. И после, кстати, тоже. Его венок из трав упал в пролитую кровь.

— Забудь ужасы, Марк, ибо я обещаю тебе, что нигде поблизости не будет черных собак, когда ты посвятишь десятую часть твоего состояния Геркулесу Непобедимому. Ты устроишь общественный пир на десять тысяч столов! — велел Цезарь. — Те, кто в другом случае могли бы предпочесть отдых на побережье, — они все останутся в Риме. Бесплатное угощение действует неотразимо на каждого.

— Десять тысяч столов? Если я каждый стол завалю пресноводным окунем, устрицами, угрями и кефалью, это не будет стоить мне более двухсот талантов, — сказал Красс, который знал цену всему. — И кроме того, полный желудок сегодня может заставить человека думать, что он больше никогда не будет голодным, но утром тот же человек снова захочет есть. Праздники закончатся через день, Цезарь. А также и память о них.

— Правильно. Однако, — мечтательно продолжал Цезарь, — кроме тех двухсот талантов остаются еще восемьсот, которые надо истратить. Давай допустим, что в Риме между секстилием и ноябрем находятся около трехсот тысяч граждан. Обычная раздача зерна обеспечивает каждого гражданина пятью модиями, то есть одним медимном пшеницы в месяц по цене в пятьдесят сестерциев. Дешево, но не настолько — по сравнению с настоящей ценой пшеницы, конечно. По крайней мере, казна имеет небольшой доход даже в неурожайные годы. Этот год, говорят, будет урожайным. И — твоя удача! — в прошлом году урожай тоже был неплохой. Потому что ты будешь покупать зерно из прошлогоднего урожая.

— Покупать? — потерянно переспросил Красс.

— Дай мне закончить. Пять модиев пшеницы на три месяца… Помножить на триста тысяч человек… Получаем четыре с половиной миллиона модиев. Если ты купишь сейчас, а не летом, думаю, ты мог бы набрать четыре с половиной миллиона модиев пшеницы по пять сестерциев за модий. Это будет двадцать два с половиной миллиона сестерциев — приблизительно восемьсот талантов. И вот куда, дорогой мой Марк, — победно закончил Цезарь, — пойдут остальные восемьсот талантов! Потому что, Марк Красс, ты будешь раздавать по пять модиев пшеницы в месяц в течение трех месяцев каждому римскому гражданину бесплатно. Не по дешевке, дорогой мой Марк. Бесплатно!

— Эффектная щедрость, — с серьезным видом сказал Красс.

— Согласен, эффектная. И у нее одно большое преимущество над каждым замыслом Помпея. Его развлечения закончатся за два месяца до первой раздачи бесплатного зерна. Если человеческая память коротка, тогда ты должен остаться последним на поле боя. Большая часть Рима будет есть бесплатный хлеб благодаря Марку Лицинию Крассу между месяцем, когда цены высокие, и тем временем, когда новый урожай снова их понизит. Ты будешь героем! И они будут всегда любить тебя!

— И они перестанут звать меня поджигателем, — ухмыльнулся Красс.

— Вот тебе и разница между твоим богатством и богатством Помпея, — отозвался Цезарь тоже с ухмылкой. — Деньги Помпея — не пепел в воздухе Рима. И действительно, пора тебе приукрасить твой общественный образ!

* * *

Поскольку Красс решил покупать пшеницу тайно и анонимно и не сказал ни слова о намерении посвятить десятую часть своего богатства Геркулесу Непобедимому в канун тринадцатого секстилия, Помпей был занят осуществлением собственных планов, совершенно не ведая об опасности оказаться на втором плане.

Он хотел, чтобы весь Рим — и вся Италия — знали: плохие времена кончились. А как лучше покончить с дурными воспоминаниями, если не устроить для всего города праздник? Консульство Гнея Помпея Магна будет жить в памяти народа как время процветания и освобождения от тревог. Нет больше войн, нет больше голода, нет больше внутреннего несогласия. И хотя элемент эгоизма слегка подпортил его благие намерения, они были достаточно искренними. Простые люди, которые не имели большого значения и поэтому не пострадали от проскрипций Суллы, в эти дни со смутной тоской говорили о тех временах, когда Сулла был диктатором. Но когда закончится консульство Гнея Помпея Магна, правление Суллы уже перестанет преобладать в их памяти.

В начале квинктилия Рим стал наполняться сельчанами, большинство из которых хотели снять помещение до середины сентября. Обычно в это время жители Рима уезжали на побережье, но на этот раз покинуло город не так много, даже среди римлян высших классов. Зная, что может увеличиться число преступлений и заболеваний, Помпей посвятил часть своих великолепных организаторских талантов уменьшению опасности. Он нанял бывших гладиаторов, чтобы они патрулировали по аллеям и уединенным улицам; заставил коллегию ликторов следить за стряпчими, занимавшимися сомнительными делами, и ловкачами, которые часто посещали Римский Форум и другие главные рыночные площади. Увеличил количество мест для плавания в Тригарии, наклеил на стены объявления с напоминанием о том, что пьют только чистую питьевую воду, а нужду необходимо справлять исключительно в общественных уборных; призвал сограждан мыть руки и избегать некачественной еды.

Не вполне уверенный в том, что эти сельчане хорошо осознают, насколько поразительным является то обстоятельство, что старший консул Рима был всадником, когда его выбирали (и не стал сенатором, пока не прошел инаугурации в первый день нового года), Помпей решил использовать парад общественных лошадей, чтобы обратить внимание на сей поразительный факт. Таким образом, его ручные цензоры Клодиан и Геллий возобновили transvectio, как назывался этот парад, который не проводился со времен Гая Гракха — и вплоть до консульства Гнея Помпея Магна, который хотел поразить публику своим конем.