– Я всегда знал, что Дримарондо далеко пойдет, – смеется Макс.

– Ну, положим, быть начитанной говорящей собакой в просвещенном государстве – позиция, весьма выгодная сама по себе. А тут еще с бывшим хозяином повезло, причем во всех отношениях… В общем, ты уже понял, что возмущенные письма Нуфлина сослужили Шурфу прекрасную службу, хоть и не оправдали его тайных надежд. К тому моменту, как поток корреспонденции иссяк – по моим сведениям, леди Сотофа Ханемер, для которой, как известно, нет ничего невозможного, лично посетила старика в Харумбе и его успокоила, причем, ты сам понимаешь, это был жест милосердия, а не практической необходимости – так вот, к тому моменту новый Великий Магистр Ордена Семилистника был уже самым популярным человеком в Соединенном Королевстве. И остается таковым по сей день. Это, надо сказать, очень помогает ему в работе. Потому что одно дело внести в Кодекс Хрембера кучу поправок, я бы сказал, поблажек. И совсем другое – начать применять нововведения на практике. В такие моменты обычно сразу появляются обиженные, несправедливо обойденные и просто любители пошуметь, которым только повод дай. Но пока, хвала Магистрам, все идет как по маслу.

– А что идет-то? – нетерпеливо спрашивает Макс. – Вот именно этого я и не смог добиться от Шурфа: чтобы он по-человечески мне объяснил, что там у вас творится. Какие теперь порядки?

– Коротко говоря, нынешние порядки все еще далеки от совершенства, но, следует признать, теперь они куда более разумны, чем прежде. Руки людям более-менее развязали, но вседозволенностью Эпохи Орденов, хвала Магистрам, не пахнет. Отменять все запреты на использование Очевидной магии не стали, и правильно сделали. Риск был бы велик, а практической пользы немного. Рядовым обывателям магия высоких ступеней недоступна, да и не нужна, поскольку для решения повседневных проблем двадцатой, скажем, ступени за глаза достаточно. Помнишь, ты присутствовал при историческом решении, когда ввели послабления для поваров? Ну вот, а теперь Белая и Черная магия, не превышающая двадцатую ступень, разрешена повсеместно и доступна всем. Детишки, сам понимаешь, совершенно счастливы, а их родители, особенно те, что помоложе, спешно обучаются азам, чтобы хоть как-то справляться с потомством.

– Ага, – кивает Макс. – Ну да, так уже веселее. Но это, как я понимаю, не все?

– Конечно, не все. Было бы неразумно запрещать гражданам колдовать в свое удовольствие, когда запрет перестал быть жизненно необходимым. Но при этом следует учитывать, что все люди разные. Одни достаточно разумны и ответственны, чтобы пользоваться Очевидной магией вообще без ограничений. Другим лучше бы даже о дозволенной младенцам двадцатой ступени не помышлять – все вокруг в щепки разнесут и сами покалечатся от чрезмерного усердия. Соответственно, речи быть не может о каком-то общем законе для всех. Поэтому теперь комиссии, состоящие из специально подготовленных экспертов, проводит собеседования с каждым совершеннолетним гражданином Соединенного Королевства, пожелавшим использовать Очевидную магию высоких ступеней, и по результатам выдает персональные разрешения.

– Ни фига себе, – изумленно говорит Макс. – То есть каждый должен сдать что-то вроде экзамена? Могу себе представить, какие очереди выстроились! И, боюсь, большинство желающих умрут от старости прежде, чем…

– Ну ты даешь. Сколь ужасающие картины способно, оказывается, породить твое воображение! Конечно, все происходит не так быстро как хотелось бы, и люди последними словами клянут орденских бюрократов; меж тем о Великом Магистре я слова дурного до сих пор не слышал, все же удивительно, насколько выгодно, оказывается, быть человеком, которого публично порицал покойный Нуфлин… Но все-таки в первый день минувшей весны, когда обнародовали поправки к Кодексу Хрембера, было твердо обещано, что ожидание не продлится больше года. И мне кажется, это обещание будет выполнено. Год еще не закончился, а граждан без разрешений по пальцам пересчитать можно, по крайней мере, у нас, в столице. Ну и конечно, никто не стоит в очередях, что за дикая фантазия. Всякий желающий просто сообщает об этом письмом, и ему тут же назначают дату и время собеседования.

– То есть за год разберутся со всем населением Соединенного Королевства? Поразительно. Как же Шурф справляется? То-то он о работе вспоминать не хотел.

– Ну не сам же он со всеми беседует. Шурф подошел к делу не как бюрократ, а как ученый – собственно, этого от него и ожидали. Он разработал довольно простой и, судя по отзывам, почти безошибочный метод, который позволяет в ходе беседы с незнакомцем быстро определить, с кем имеешь дело. А потом, в перерывах между переписыванием Кодекса, обучал будущих экзаменаторов. Почти всех членов Ордена припахал, даже Сотофиных девочек – неслыханное дело, прежде она ни за что не разрешила бы своим ученицам тратить время на такую ерунду, но к Шурфу питает необъяснимую слабость, даже, кажется, прощает ему тот факт, что бедняга сдуру родился мужчиной. Хотел бы я знать, чем он ее купил?.. Кстати, по моим наблюдениями, комиссии работают совсем неплохо. Не думал прежде, что в Семилистнике столько толковых ребят. Ну или сэр Шурф оказался на редкость хорошим педагогом. Так что теперь его вызывают только в особо трудных случаях, которых, конечно, тоже хватает, но это уже вполне посильный объем работы.

– Знаю я его педагогические приемы, – ехидно говорит Макс. – Небось приходил на занятия в Перчатках Смерти, а защитные рукавицы снимал на пороге аудитории. В такой нервной обстановке я бы сам чему хочешь научился – буквально в считаные секунды.

– Нет, это вряд ли, – серьезно говорит Кофа. – Я бы знал.

– А кстати, по какому принципу дают эти дурацкие разрешения? – спрашивает Меламори. – Я так толком ничего и не поняла. Отец вообще никуда не ходил, ему в первый же день прислали разрешение колдовать без каких бы то ни было ограничений. Он еще смеялся, дескать, это из-за родственных связей: брат в Семилистнике, дочка в Тайном Сыске – в кои-то веки и от меня польза вышла. Но маме никто ничего не присылал, а когда она изъявила желание предстать перед комиссией, ее приняли на следующий же день, но разрешение выдали всего до сороковой ступени, больше – ни-ни. А ведь у них с Корвой, скажем прямо, общие родственники! Злая она была как я не знаю кто. Дескать, кругом враги, аристократию притесняют, куда катится этот Мир, и все в таком духе. Наверное, до сих пор не успокоилась.

– Ну, положим, ты сама должна понимать, что родственные связи помогли скорее твоей матери, чем отцу. Ее болезнь не была для тебя секретом, я правильно понимаю? Ну, хвала Магистрам, значит, я не совершу бестактность, если скажу, что для исцелившихся безумцев разрешение на использование магии до сороковой ступени – немыслимая поблажка. Обычно им вообще не на что рассчитывать, пока с момента выздоровления не пройдет хотя бы полсотни лет. Так что думаю, за нее-то как раз твой дядюшка Кима и похлопотал перед комиссией, втайне от нового начальника. Что-то еще будет, когда Шурф об этом узнает… А твой отец с самого начала был внесен в особый список талантливых колдунов, у которых не было неприятностей с законом с момента введения Кодекса Хрембера. Таких набралось немного. Я сам принимал участие в составлении списка, вернее, немного помогал Джуффину и Сотофе, которые этим занимались. Чтобы могущественный колдун, не вступая в Орден Семилистника, пережил Эпоху Кодекса без единой неприятности с законом – немыслимо! Однако все же нашлись герои. С одним из них ты, девочка, состоишь в близком родстве.