Я знала, зачем они здесь. Они пришли за мной. Ну вот и повеселилась. Они пришли забрать меня.

Я прочла это на их лицах, пока они осматривали трибуны. Ряд за рядом.

«Вот она я!» – хотелось мне крикнуть.

Я не могла спрятаться. Не может быть, чтобы они меня не заметили.

Взгляд Риверы остановился на мне. У меня вырвался сдавленный стон.

Я здесь, здесь. Убийца. Я здесь. Идите и арестуйте меня. Заберите меня.

Вся подобравшись, я следила за копами у подножия трибун. Выкрики толпы стихли у меня в ушах. Все звуки исчезли, кроме бешеного стука моего сердца.

Ривера обернулся и что-то сказал своему товарищу. Миллер кивнул. Они стали подниматься по проходу.

Они увидели меня. Они идут за мной.

У меня возникло сильное желание открыть рот и завизжать, чтобы выплеснуть наружу весь страх, весь ужас, визжать и визжать, пока не сорву голос или дыхание не иссякнет.

Не знаю, как я сдержалась. Напрягшись всем телом, я подалась вперед и смотрела, как Ривера поднимается на трибуны.

Он остановился тремя рядами ниже и куда-то показал. Миллер кивнул. Полицейские протиснулись между кресел и заняли свои места.

– А? – удивленно выдохнула я. А копы между тем устроились поудобнее и стали смотреть игру.

Миранда повернулась ко мне:

– Что такое?

– Э… ничего. Я… не могу поверить, что судья засвистел. Джонсон ничего не нарушал против того парня.

– Ничего себе «не нарушал», – возразила Миранда. – Он ему чуть башку не снес.

Джули засмеялась:

– Ого, Кэйтлин, ты реально втянулась.

Я посмотрела на спины копов.

– Ага, – сказала я. Благо теперь я снова могла дышать.

Я поняла, что должна радоваться жизни, пока могу. Разумеется, это лишь вопрос времени, когда полиция придет за мной.

Я взглянула на табло. До конца первого тайма оставалась всего минута. Наши сократили отрыв от «Великанов» до четырех очков. Ребята были уже на ногах, прыгали, кричали. Всех охватило буйное возбуждение. Трибуны буквально тряслись.

Мы с Мирандой и Джули тоже вскочили. Перехват с быстрым броском из-под кольца принесли «Тиграм» еще одно попадание. Кто-то громко объявил тайм-аут. Я смотрела, как игроки трусцой бегут к скамейкам.

В глаза мне бросилась цветовая вспышка. Я посмотрела через весь зал на трибуны для гостей.

И чуть не упала. Я схватилась за Миранду и Джули, чтобы устоять на ногах. Во втором ряду сгорбился парень в красной толстовке. Он ясно выделялся среди зеленых курток и футболок гостей.

Ну конечно, я подумала о Блэйде. Увидев красную толстовку, я не могла не подумать о нем. Я вглядывалась в сияние прожекторов, пытаясь рассмотреть парня получше. Он сидел, опустив голову в капюшоне, так что мне были видны только его макушка, руки и грудь.

Подруги не заметили, как я напряглась. Они стояли по бокам от меня, споря, какую пиццу выбрать после игры. Миранда любит все планировать наперед. И не любит пепперони. Такие дебаты вспыхивают всякий раз, как мы собираемся за пиццей в «Альфонсо».

Я не участвовала в разговоре. Я смотрела на парня в красной толстовке, ожидая, когда он поднимет голову. Прогудел таймер, возвещая конец тайм-аута.

Парень поднял голову, и капюшон свалился ему на плечи. Я подалась вперед, разглядывая его лицо, темные волосы.

– О нет.

Блэйд.

Это был Блэйд!

Он поднял глаза на трибуны. Он смотрел прямо на меня. Игра возобновилась. Он не отвел глаз. Он сверлил меня взглядом через весь зал.

Не помня себя, я протиснулась мимо Миранды и стала пробираться по ногам, оттирая ребят в сторону. Все расплывалось как в тумане, и лишь красная толстовка маячила у меня перед глазами.

– Кэйтлин? Ау, Кэйтлин?

– Что случилось? Куда ты?

Встревоженные подруги кричали мне вслед. Я не оглянулась. Я споткнулась в проходе, налетев на кучку ребят, стоявших у меня на пути, и протиснулась мимо остальных.

Как только я добралась до низу, прогудел сигнал на перерыв. По обеим трибунам прокатился стон. Никому не хотелось, чтобы игру прерывали. Я поскользнулась на мокром пятне и чуть не упала на скамейку запасных.

Я глубоко вздохнула и побежала вдоль боковой линии.

Блэйд вернулся.

Я не могла не задаваться очевидными вопросами. Неужели Дина Фиар все-таки вернула его с того света? Неужели он вернулся, чтобы преследовать меня? Чтобы обвинить меня? Чтобы все узнали, кто его убийца?

Я бежала вдоль скамеек запасных. Игроки расхватывали полотенца и бутылки с водой, направляясь в раздевалку. Я проскочила между двумя судьями в полосатых рубашках, пока они вытирали вспотевшие лица полотенцами, горячо обсуждая какой-то штрафной.

Я прорвалась через толпу ребят, которые спускались с гостевых трибун мне навстречу, чтобы купить хот-доги и напитки, продававшиеся у входа в спортзал.

– Блэйд! Эй, Блэйд! – выкрикивала я задыхаясь. От шока, от быстрого бега моя грудь готова была взорваться. – Блэйд!

Мой взгляд обежал трибуны. Остановился на втором ряду. Он полностью опустел. Никого.

Не было красной толстовки. Не было Блэйда. Он исчез.

Я обернулась, выхватывая взглядом лица в толпе.

Я не сумасшедшая. Он мне не примерещился. Он был здесь.

Кто-то налетел на меня сзади.

– Блэйд?

Обернувшись, я увидела рыжеволосого здоровяка в желто-зеленой майке Грин-Вэлли.

– Ой, извини, – пропыхтел он, держа в каждой руке по огромному стакану колы. – Я тебя не заметил. Извини.

– Ничего страшного, – отозвалась я.

Рядом со мной появились Джули с Мирандой.

– Кэйтлин, что ты здесь делаешь? – спросила Джули.

– Ты ушла до перерыва, – подхватила Миранда. – Что стряслось?

– Я… я видела его, – проговорила я. – Я видела Блэйда.

Они ахнули в один голос. Джули обняла меня рукой за плечи:

– В смысле, кого-то похожего?

– Нет. – Я отступила от нее на шаг. – Блэйда. Я видела его. Он сидел вон там. – Я указала на середину второго ряда, теперь пустого. – Он… смотрел на меня. Прямо на меня, через весь зал.

Джули с Мирандой переглянулись. Они явно не были готовы иметь дело с поехавшей. Они привели меня сюда, чтобы вытащить из депрессии, а я взяла и все разрушила.

Миранда покачала головой, на ее лице застыло беспокойство.

– Кэйтлин, ты же знаешь, что это был не Блэйд. С чего ты вдруг решила…