— А ваше платье?

— Какое платье? После полуденной трапезы, я почувствовал такую страшную усталость, что едва добрался до своего чердака, где меня сразу сморил сон. Когда я проснулся, мое платье исчезло, а меня самого заперли. А главное…

— Главное?

— Главное, я понял, что проспал целый день!

— Как это? Объясните!

— У меня есть часы, точнее, у меня были часы, подаренные господином Клодом. Так вот, взглянув на них прежде, чем погрузиться в сон, я увидел, что они показывали три часа пополудни. Когда же я проснулся, времени было час, и ярко светило солнце. Из этого я сделал вывод, что проспал почти двадцать четыре часа. Но поверите ли вы мне, если я скажу вам, что не знаю, как это получилось?

Сидевший за столом Бурдо с сомнением покачал головой.

— Вы хотите убедить нас, сударь, что проспали целый день?

— Я не хочу никого убеждать, ибо я говорю правду.

— Посмотрим, — произнес Николя, — однако мне больше нравится правда, которую нахожу я, нежели правда, которую мне являет кто-то другой. А дальше?

— Дальше я встал на стул и сдвинул раму мансардного окна. Подтянувшись на руках, я вылез на крышу и перебрался на соседний дом, откуда спустился на крышу низенькой пристройки, возле которой росло дерево; по его стволу я и соскользнул вниз. Я долго плутал, затем увидел чаек и проследил направление их полета. В конце концов, я вышел к реке, надеясь найти там судно, готовое к отплытию. Тут появился какой-то тип и предложил мне работу, сделав которую, я смогу оплатить свой проезд. Я согласился, он привел меня в кабак, где еще один тип, в расшитом галунами мундире и еще менее любезный, заставил меня подписать бумагу. Тотчас появились солдаты и набросились на меня. Я защищался, пока не пришлось уступить численному превосходству. Затем, благодаря вам, меня освободили.

И он не без изящества поклонился, чем окончательно смутил Николя; отточенный язык индейца и его манеры резко контрастировали с его внешностью; очевидная принадлежность свидетеля к двум разным мирам препятствовала созданию верного мнения о нем. Правда, пока все шло гладко, и очень напоминало восточную сказку.

— Вы можете описать нам пропавшую одежду? — спросил Николя.

— Несколько туник и кожаных панталон, а также широкий темный плащ и черная шляпа. Мне часто приходилось кутаться в плащ, и надвигать глубоко на лоб шляпу, дабы скрыть свою внешность, ужасную с точки зрения уличных зевак.

Вынув из кармана носовой платок, Николя аккуратно развернул его и положил на стол, открыв взорам обсидиановую бусину, найденную в кулаке Элоди Гален.

— Вам знакома эта бусина?

Наганда склонился над платком.

— Да, это бусина от моих бус, которыми я очень дорожу. Их у меня украли вместе с одеждой.

— А ваши часы?

— Я нашел их; они оказались под тюфяком, где я спал.

— А сейчас где они?

— Их украли у меня солдаты.

— Проверьте, так ли это, господин Бурдо. И вернемся к бусине. Вы говорите, бусы исчезли? Допустим. Но почему вы ими дорожите?

— Это память о моем отце; к тому же господин Клод повесил на них амулет.

— Вы утверждаете, что Клод Гален дал вам некий талисман? Но ведь он был католиком и добрым христианином!

— Разумеется, однако, я рассказываю так, как было дело. Вручив мне маленький кожаный мешочек, он велел мне никогда с ним не расставаться. Я до сих пор храню в памяти слова, сказанные им, когда он передавал мне талисман: «Только когда Элоди будет выходить замуж, ты отдашь ей содержимое этого мешочка».

— Значит, вы его никогда не открывали?

— Никогда.

Нащупав лежащие в кармане бусины, найденные в доме на улице Сент-Оноре, Николя достал их и протянул индейцу. Наганда сделал резкое движение, желая схватить их, так что комиссар едва успел отдернуть руку.

— Судя по вашей реакции, вам знакомы эти предметы.

— Вы правы, это была моя вещь, и она дорога мне как никакая иная, по причинам, кои я вам уже сообщил. Где вы их нашли?

— Простите, но вопросы здесь задаю я. Итак, это ваши бусины, вы их узнали? И вот эта бусина, без сомнения, тоже от вашего амулета? Вы со мной согласны?

Индеец утвердительно кивал. Николя решил, что настал момент известить его о смерти Элоди.

— С глубоким сожалением вынужден вам сообщить, что бусину из вашего ожерелья нашли в зажатом кулаке мадемуазель Элоди Гален, чье мертвое тело обнаружили среди жертв, погибших от удушья в давке, возникшей во время праздника на площади Людовика XV. Также я обязан объявить вам, что вы являетесь одним из подозреваемых виновников этой смерти, ибо все говорит о том, что мадемуазель Гален стала жертвой не удушья, а преступного умысла.

Прочитав немало трудов миссионеров, Николя приготовился к самым неожиданным проявлениям чувств: протяжным крикам, танцам с дикими завываниями… Ничего подобного не произошло, лицо микмака по-прежнему оставалось бесстрастным. Только медный цвет кожи мгновенно приобрел зеленоватый оттенок, а глаза запали глубоко в орбиты.

— Похоже, вы не испытываете ни горечи, ни сожаления?

Ответ индейца потряс его до глубины души:

— «Все плакали и рыдали о ней. Но он сказал: не плачьте»[29].

— Неужели вы не испытываете никаких чувств, потеряв существо, кое вы столь усердно окружали заботами, посвятив ему большую часть собственной жизни?

— «Сильней страдают те, чье горе молчаливо»[30].

«Какой сильный противник!» — подумал Николя. Отвечая цитатами из Евангелия и Расина, он явно пытался что-то скрыть, и комиссар прекрасно понимал выстроенную им систему ответов.

— «Мы друг для друга были оплотом горести, но нас разъединили»[31]. Каковы были ваши отношения с Элоди Гален?

— Она была дочерью моего покровителя и благодетеля. Я поклялся защищать ее, и не сдержал клятву.

Индеец обладал даром уходить от прямых ответов.

— Кем она вас считала?

— Ну… кем-то вроде брата.

Уловив в его словах нерешительность, Бурдо и Николя насторожились: со стороны человека, привыкшего скрывать свои эмоции, подобная запинка казалась по меньшей мере странной. Сердце Николя сжалось от боли: с горечью и нежной грустью он вспомнил о своей сводной сестре Изабелле де Ранрей.

— Помните, какие бы подозрения над вами ни нависли, вы имеете право на нашу защиту. Взамен мы надеемся на вашу откровенность. Если вы что-то знаете, кого-то подозреваете, вы обязаны сообщить нам об этом.