Была голая квартира – надо добывать мебель, расставлять, наводить порядок, уют. И когда, наконец, мы с комфортом зажили, мне сюрприз: «Мы с Олегом написали книгу».

Да, сюрприз получился. Впрочем, сюрпризом эту книгу считала, пожалуй, я одна. Когда она вышла, он мне принёс и подарил. Коллегам и знакомым раздарил оставшиеся экземпляры, что у него имелись. Как-то очень быстро он пропустил эту историю через себя. Даже можно сказать, мимо себя.

Он не считал, что выход книги – повод для гордости. Ему и в голову не приходило дарить её всем, кого встречал. Так же и с визитками. У него хранились визитки в портмоне, но он их забывал отдать. В отличие от своего сына. Василий всегда пользовался визитками, был очень оперативен и коммуникабелен с людьми. А вот Виктор – нет.

И вообще, издание книги – необычно и неожиданно для него. Мне кажется, Олег Спасский его уговорил. Если бы не желание Олега написать… Виктор сам никогда бы не стал искать для себя приключения такого рода. А Спасский писал о многих спортсменах и – вместе со многими спортсменами. У него уже был удачный опыт подобных изданий. Наверное, Виктору нужен был какой-то толчок, предложение. Я бы тоже не стала сама искать спонсора или издателя для этой книги – книги, которую вы сейчас читаете. Просто мне предложили, а я, конечно, сразу вцепилась в такую возможность.

Книгу Виктора все хвалили за откровенность, за то, что не сглаживал острые углы. Состоялись встречи с читателями. Несмотря на то что Виктор был абсолютно самодостаточным, он всегда был готов выслушивать чужие мнения (даже мое!). Но решения принимал сам. Уважал других, но никогда не шёл на поводу. Болельщиков не игнорировал – у нас дома целая папка с письмами, которые ему присылали. И те же встречи с читателями, на которых я, правда, не присутствовала, – тоже обратная связь.

А Олег Спасский значительно позже, в 2002 году, написал уже свою собственную книгу о Тихонове. Там нет чернухи. Можно читать и можно и разобраться, что к чему. Он попытался показать отнюдь не только достоинства Виктора, но и его недостатки. Конечно, главное в его книге – хоккей, но меня не оставляет мысль, что хоккей там – лишь повод. Чтобы рассказать о человеке по фамилии Тихонов. А кто из нас без недостатков?

У Виктора всё-таки был прирожденный хороший вкус. Ведь ясно, что в его семье вкус не воспитывался, не прививался – возник из ниоткуда. Во времена нашего детства и юности невероятно сложно было красиво одеваться, поэтому научить, показать Виктору никто из его окружения не мог. И, опять же, война – тут не до воспитания вкуса…

Да и когда мы поженились, тоже. Но мне всегда хотелось, чтобы он выглядел элегантно. Ещё при первой встрече, в троллейбусе, мне его внешность очень приглянулась, и, хотя одет он был очень просто, чувствовалось, что некоторыми правилами он не пренебрегает. Я презирала женщин, которые сами ярко и модно одеты, а рядом с ними – ребёнок в чём-нибудь драном, да и мужчина какой-то неопрятный, немытый. Всё-таки мужчина должен быть хорошо одет.

Но на Виктора в подборе одежды я не влияла – за границей он ходил по магазинам без меня. Он сам выбрал себе довольно строгий стиль. Мне больше нравилось, когда он выглядел по-домашнему – в свитере и в брюках. Ему очень шло – он же спортивный такой, подтянутый. Но он привык быть в галстуке – цивильный, респектабельный стиль.

У него никогда не было пуза, он очень хорошо сложен – пропорционально и атлетично. Поэтому ему одинаково шли и костюм с галстуком, и более домашний вид – свитер и рубашка.

В манере одеваться Виктор никого никогда не копировал. Я могу, например, увидев на теле– или киноэкране, сказать: «Ой, какая красива блузка!». И продолжить, как в песне Высоцкого: «Я, Вить, такую же хочу». А он ничего подобного не говорил. Во всяком случае, мы никогда не обсуждали вещи, увиденные на другом мужчине – актере или певце.

В семидесятые многое по знакомству покупалось. Помню, был у него очень красивый французский костюм и брюки-клеш – тогда носили, была мода на клеш. И, когда он спускается с трапа самолета после победы на чемпионате мира 1978 года, на нем как раз брюки с раструбами внизу и туфли на высокой платформе, которые носили только самые стильные люди.

Всё куплено ещё в Риге. Там можно было и заказать, и приобрести – Рига уже тогда во всех отношениях могла считаться Европой.

На нескольких фотографиях у него необычайно модные рубашки, в цветочек. С длинными уголками воротника. В СССР никто такие не носил, потому что в магазинах, в открытой продаже их просто не было. Он привёз их из Канады. Две или три. Как тогда говорили, последний писк моды. И я агитировала его именно за такие рубашки. Они удобнее – не надо галстук надевать, можно без этой постоянной удавки на шее обойтись. Но ему всё равно больше нравилось быть при галстуке.

Были у Виктора и кожаные пиджаки, как же без них! Один я здесь заказывала. У меня был замечательный мастер, который потом эмигрировал в Канаду. Сначала я себе заказывала, а потом и Виктора приобщила. А когда отдыхали в Испании, купили ему кожаное пальто. Но рукава были длинны, и опять же мастер укоротил. До сих пор пальто цело.

В последние годы мы в магазине «Хендерсон» покупали ему пиджаки. Из-за границы он кое-что привозил, когда какие-то деньги появлялись. В девяностых вообще ничего не было – тогда надо было клуб спасать.

Одежду он сам покупал, сам выбирал. Но, конечно, со мной советовался по поводу того, что подойдет в данный конкретный день. Иногда я даже шипела на него в последние годы. Он спрашивает: «Ну, что мне надеть?». А я ему отвечаю: «Вон у тебя – целый шкаф. То, что в руке держишь, не стоит надевать».

У него не было избытка в гардеробе. Но всегда покупались только хорошие вещи. Ни в коем случае не дешёвка, которую раз надел и выбрасывай. И он умел вещи носить. Так, чтобы они смотрелись на нём.

Ко всему прочему он был невероятный чистюля. Из-за этого (когда он ещё играл) я его так долго ждала после матчей – подолгу мылся. Эта привычка сохранилась на всю жизнь. Он всё время мылся – такой вот чистый был человек. Здесь замечу: во всех смыслах этого слова.

Когда он уже болел и лежал в клинике, я говорила, зная о его любви к свежести и опрятности: «Вить, тебе тяжело – давай я тебя мокрым полотенцем протру в постели». И каждый день обтирала его, чтобы ему было удобно и комфортно. Чтобы он чувствовал себя так, как привык – чистым. А Виктор шутил: «Э! – да что там… Я за свою жизнь так намылся».

Действительно, хоккейная жизнь – это игра – мытье, тренировка – мытье. Виктор белье с рубашками менял каждый день. Рубашки глаженые, костюмы чищеные – я следила за этим и хотела, чтобы он хорошо выглядел.

Вот вспоминаю комментатора Николая Озерова – вечно он был засыпан перхотью. Известный, публичный человек, а так выглядел – некрасиво. Подобные вещи остаются в памяти…

Отдельная тема – прическа. Волосы у Виктора были плохими – мягкими. Но мы нашли хорошего мастера, она ему делала приличную стрижку. Довольно короткую стрижку – он же всё время выглядел, как петушок. Волосы торчат, он их поправлять забывает, да и некогда – игра идёт! Я всегда говорила – чем короче стрижка, тем лучше.