Благодаря ремейлерам люди в интернете смогли обсуждать очень чувствительные вопросы, такие как домашнее насилие, травлю в школах или проблемы прав человека, анонимно и конфиденциально[169].

В будущем неприкосновенность частной жизни станет вопросом не только этики, но и технологий. Техническая реализация электронных сетей оказывает огромное влияние на право на личную жизнь. Защита личной жизни как часть сетевой этики подвигает на упорные совместные усилия: кроме защиты Сети, необходимо дотянуться и до множества других сетей, где также копится информация о подробностях частной жизни.

Виртуальная реальность

Исторически сеть как хакерское СМИ имела важное третье измерение, которое нечасто относят к области хакерской этики, несмотря на его очевидную связь с описанными выше двумя сторонами отношения хакеров к СМИ: помимо свободы выражения и частной жизни, хакеры ценят личную активность. На деле в слове активность умещается идея, связующая все три элемента хакерской сетевой этики. Свобода выражения означает активное участие в общественной жизни, выдвижение и обсуждение различных точек зрения. Приватность обеспечивает возможность активно жить так, как хочется, ибо с помощью надзора людей загоняют в определенные рамки и отказывают в праве на существование образу жизни, расходящемуся с установленными нормами. Активность означает, что человек следует своим интересам, а не пассивно воспринимает происходящее.

В последнем отношении природа традиционных СМИ, телевидения, в особенности когда человек просто смотрит то, что ему предлагают, полностью противоположна. Она доводит монастырскую идею одностороннего небесного откровения до секуляризированного логического завершения. Еще в восьмидесятые годы французский философ и социолог Жан Бодрийяр отмечал, что роль зрителя ТВ как пассивного воспринимающего достигла символического апофеоза, когда в телешоу появился заранее записанный смех. Он отметил, что телевидение достигло этапа, на котором телешоу само себе и артист, и аудитория, «а человеку у экрана остается только изумляться»[170].

Хотя и Сеть иногда называют «виртуальной реальностью», в наши дни именно телезритель все чаще испытывает ощущение виртуальности происходящего с ним, нереальности ситуации. Просмотр современного телевидения оставляет ощущение, что мы смотрим абсурдную пародию на худшие стороны телевещания. Ощущение нереальности усиливается от того, как явно и грубо встроено в экономику современное ТВ. Телекомпании, как и всякий другой бизнес, не преследуют никаких целей, кроме чистой наживы. Главное – это зрительский рейтинг: чем он выше, тем больше рекламы удастся продать. Программы превратились в площадку для размещения рекламных роликов, а зритель нужен только для повышения цены эфирного времени.

Важным мотивом для прихода многих традиционных СМИ в Сеть было желание использовать новые технологии для сбора подробных сведений о пользователях, чтобы таким образом предлагать еще более точно таргетированную рекламу. Цель, таким образом, заключается в еще большем разделении аудитории по законам рынка. Поскольку телевидение тесно связано с капитализмом, то и в нем по большей части царит протестантская этика. Эта связь по-новому высвечивает обсуждавшиеся ранее угрозы свободе выражения и тайне частной жизни, помещая их в контекст противостояния протестантской этики и этики хакера.

Коммерческая направленность СМИ, с одной стороны, исключает внимание к нерентабельным регионам или темам, а с другой стороны, ведет к нарушению неприкосновенности частной жизни. Можно возразить, что, не будь наша жизнь так подчинена протестантской этике, мы не мирились бы так легко с предлагаемой ТВ программой. Только когда работа высосала всю энергию и у людей не остается сил для иных интересов, только тогда они и превращаются в пассивных зрителей, на которых и нацелено ТВ.

Подъем сетевого общества сам по себе не дает ни одной причины поверить в популярную ныне иллюзию, которую поддерживают такие книги, как «Конец работы» Джереми Рифкина, – иллюзию о том, что роль работы автоматически в нашей жизни сократится и у нас останется больше энергии на другие интересы. На практике за последние два десятилетия продолжительность рабочего время не уменьшилась, а, наоборот, возросла. Заявления о сокращении рабочего дня справедливы разве что в сравнении с двенадцатичасовым рабочим днем промышленных рабочих XIX века. Более того, нельзя измерять работу просто продолжительностью рабочего дня. Следует помнить, что любое сокращение рабочего времени происходило за счет дальнейшей оптимизации оставшегося. Укороченные смены отнюдь не означают, что люди стали меньше трудиться. Наоборот, пусть даже рабочие часы уменьшились по сравнению с худшими временами индустриального общества, теперь они оптимизированы таким образом, что человеку приходится выкладываться еще сильнее. Более короткий рабочий день не знаменует снижение роли работы в жизни – ведь теперь приходится делать столько же (или даже больше) работы за меньшее время. В книге Closing the Iron Cage: The Scientific Management of Work and Leisure («Запирая железную клетку: научное управление работой и отдыхом») социолог Эд Эндрю показывает, как устроенная по лекалам протестантской этики работа с легкостью приводит к пассивному образу жизни:

Не то чтобы социологи ошибаются, когда считают, что многие работники неспособны к активному отдыху вне работы; просто они не учитывают в достаточной мере тот факт, что отсутствие интереса к нормальному отдыху является побочным результатом несамостоятельной организации рабочего времени[171].

Когда на работе роль человека сводится к пассивному восприятию указаний, задается модель поведения, в соответствии с которой и отдых сводится к пассивному созерцанию, а места активным интересам не остается. По словам Эндрю, когда на работе человек деятелен, тогда и отдых его будет активен: кто инициативен в рабочее время, тот и в свободное останется изобретательным.

Унылые и серые выходные вдвойне трагичны, когда приходят на смену унылым и серым будням. В этом случае построенная вокруг пятницы жизнь проявляется в наиболее абсурдном виде: работающие по чужим указаниям люди ждут пятницы, чтобы в свободное время развлекаться по чужим указаниям. В противовес им хакеры рассматривают свободное время, воскресенье, как возможность реализовать интересы, не имеющие отношения к работе.

Самопрограммируемые работники

Есть и еще одна сторона хакерской сетевой этики: отношение к социальным сетям нашего общества – в особенности экономической сети, которая касается всех. Здесь компьютерному хакеру может показаться, что я включаю в концепцию этики хакера понятия, которые обычно к ней не относят. Это чистая правда: я собираюсь рассмотреть темы, далекие от компьютеров. Но с социальной точки зрения эти темы, в поддержку которых выступают лишь некоторые компьютерные хакеры, являются важной частью тотального вызова, который этика хакера бросает сложившемуся порядку.