А на большой скорости, ежели разогнать машину за пятьсот кэмэ в час, фиг откроешь плексигласовый фонарь – не сдвигается, зараза, и все тут. Приходилось летать с «открытой форточкой» – загодя сдвигать фонарь, оставляя щель.

Летом-то так даже приятней – сквознячок, а зимой и задубеть можно. Ко всему прочему, открытый фонарь снижал скорость километров на тридцать в час.

А на взлете истребитель, как того ходока, все время тянуло влево.

Не удержишь если, то можно и в обратную сторону взлететь.

Зато на высоте «МиГ-3» справлялся с «Мессерами» и «Фоккерами» почти на равных.

«Почти» – потому что вооружение было слабовато – три пулемета и ни одной пушечки.

С другой стороны, идеальных истребителей не существует.

«Мигарь» был самым быстрым, и в пикировании с ним ни один «Мессер» не потягается. К тому же пикирует «МиГ» чисто – «самолет как в масле: ни тряхнет, ни вздрогнет, ни стукнет».

А крутое пике определяло, по сути, вертикальную маневренность – «мигарь», набирая скорость при снижении, получал резкий прирост скороподъемности.

Атаковав противника сверху, «МиГ» после пике уходил крутой «горкой» вверх, чтобы вновь занять выгодную позицию для атаки.

Причем и «горки» у него получались круче, и оторваться пикированием «Мессершмитту» от «МиГа» было куда сложнее.

Именно на эти прелести «мигаря» напирал Жилин, знакомя пилотов с новой машиной. Впрочем, и об изъянах он тоже не умалчивал.

А вывод Иван делал простой: на «МиГах» можно – и нужно! – лупить фрицев в хвост и в гриву.

Аэродром находился в захолустье, в стороне от главных магистралей, поэтому «Мессершмитты» с «Юнкерсами» редко показывались в небе.

Сколько продлится «учебка», когда немцы спохватятся и возьмутся за них всерьез, Жилин не знал, а потому торопился, приучая пилотов 122-го ИАП к тем «ноу-хау», о которых имел понятие: как держать строй «кубанская этажерка», как наносить «соколиный удар», качаться на «скоростных качелях», бить «ножницами» и прочая, и прочая, и прочая.

«Соколиным ударом» пользовались американцы, называя этот прием «Ударил-убежал». Он был прост по схеме: летчик, имея преимущество в высоте, атаковал цель в пике, на большой скорости и уходил «горкой» вверх. Но прием требовал от пилота мастерства – надо было точно поразить врага в короткие мгновения.

Времени для глубокого изучения предмета просто не было, новую тактику 122-й полк постигал буквально на лету, благо все «МиГи», на удивление, были оборудованы рациями. Шипучие и трескучие, они требовали настройки и умелых рук инженера, но все же доносили голоса. И то хлеб…

Матчасти хватило на три полных эскадрильи. Они смогут сделать столько вылетов, насколько хватит высокооктанового бензина в цистернах, а те были далеко не полными. Боеприпасов вроде в достатке.

Весь понедельник Жилин гонял пилотов, разбив всех на пары и четверки. Его ведомым становился то Алхимов, то Ерохин, то Челышев.

К работе двойками летчики были вполне готовы, а прочую тактику они постигали в воздухе.

В принципе, Рычагов вынашивал планы перейти на «парные» звенья еще с финской, но так и не выносил. Пришлось Жилину браться за дело.

Когда в звене трое, то этот самый третий оказывался лишним, мешающим при маневре. Да, лететь втроем на параде – это красиво, вот только война не парад, тут свои требования, и очень жесткие.

Здесь маневр, высота, скорость, огонь решают все. В том числе влияя и на то скромное обстоятельство, вернешься ли ты на аэродром или вражеские снаряды разберут твой самолет на запчасти, а тебя – «на органы», вернее, на ошметки плоти.

Дав полуголодным пилотам выспаться, Иван поднял их на рассвете 24 июня. По теории у них у всех – «зачет», пора было закрепить полученные знания на практике.

…Группа в восемь самолетов шла на высоте шесть тысяч метров, где «МиГам» было раздолье – здесь они хорошо разгонялись, а неба хватало для любого выверта. Число «восемь» было близко к идеальному – две четверки, четыре пары. Четверки маловато будет, а двенадцать истребителей – это уже многовато для одного командира. И маневра нет особого.

«МиГи» построились правым пеленгом, с превышением пар самолетов между собой – этот боевой порядок назывался «кубанской этажеркой».

Как говорил Покрышкин, порядок был схож «со ступеньками крыльца, уходящего от ведущей пары в сторону и вверх».

После войны «этажерку» приписывали именно Покрышкину, хотя этот ас ничего подобного не утверждал. Надо полагать, «этажерка» была плодом коллективного творчества, а кубанской она стала после боев на Кавказе, где применялась массово.

Ну, само собой, дожидаться 43-го года Жилин не собирался.

Пора внедрять передовую тактику!

Долго кружить над просторами Белоруссии, выискивая врага, не пришлось – показались три девятки «Юнкерсов», направлявшихся Минск бомбить. Их сопровождали «Мессеры» – теперь немецкие стервятники могли взлетать с захваченных аэродромов, и дальности им хватало.

– Я – «Москаль». Группа, набираем высоту.

«Мигари» полезли вверх.

– Командир! «Худых» – восемь штук!

– Выбирайте!

– Я – «Хмара». Предлагаю – ша!

– Идем с набором. «Соколиный удар» помните?

– Разучили, командир!

– Сейчас сдавать будете…

«Мессершмитты» по-прежнему держали строй – четверка ниже бомбовозов, четверка – выше. Они как будто в упор не видели всяких там «МиГов».

Жилин усмехнулся неласково. Ну-ну…

– Я – «Москаль»! Четверка Баукова атакует ведущего передней девятки. Остальные – за мной. Бьем тех «мессов», что сверху.

– Есть!

Группа разделилась надвое и красиво заскользила, срываясь в крутое пике. Лишь теперь «Мессеры» заволновались, потянули вверх. Поздно!

Разогнавшись почти до шестисот в час, жилинский «МиГ» выдал короткую очередь, разнося мотор завывавшему «Мессершмитту». Немец еще метров двадцать пролетел по инерции, разваливаясь, после чего опрокинулся брюхом кверху и полетел к земле. Прах к праху.

Литвинов, который шел у Ивана ведомым, тоже не промахнулся, вогнав ха-арошую порцию пуль крупного калибра в кабину «Мессера», снося ее до самого гаргрота. «Худой» свалился на крыло, и следовавший за ним «Мессер» едва увернулся, подставляя борт. Жилин «на автомате» выпустил очередь, буквально в упор. Мимо промелькнул узкий фюзеляж «Мессершмитта», изъязвленный дырищами, и полыхнуло огнем из пробитых бензобаков.

– Есть!

– Челышев, держись! Уходи со снижением! Всем смотреть в оба – меняйте профиль пикирования!

– «Афоня»! Смотри хвост!