– Да ничего страшного.

– Где я? – спросил Иштван.

– Где? – переспросил бородач. – Ты в «Аду», приятель. Добро пожаловать.

– В аду?

– Последнее пристанище для политических. – Он поднялся и посмотрел на Иштвана. – Отсюда только один выход – когда помрешь. Как тебя звать?

– Иштван Сато.

– А я Джеймс Уолдрон, – отозвался бородатый и протянул руку. Иштван уставился на нее, ожидая, что произойдет дальше, не сразу сообразив, что Уолдрон просто здоровается с ним. – Голодный, небось?

Иштван кивнул. Новый знакомый подвел его к компьютерному терминалу в центре зала и показал, как выбрать себе обед. Нагруженный подносом с тарелками, Иштван в сопровождении бородатого подошел к одному из столов, и тут же несколько человек подвинулись, освобождая ему место на скамье.

Иштван яростно набросился на еду, но Уолдрон притормозил его:

– Не гони так. Ты ж много дней не лопал твердой пищи.

Иштван прислушался к совету, стал есть медленнее и мысленно поблагодарил бородатого, потому что даже то немногое, что он съел, вызвало тяжесть в желудке. Он чуть отодвинул от себя поднос и заметил, что Уолдрон с товарищами наблюдает за ним.

– Где я? Что я здесь делаю?

– Я ж тебе сказал: это «Ад».

– Тюрьма строгого режима, – пояснил Билл с дальнего конца стола.

– Тюрьма?

– Для политических заключенных, – продолжил Билл. – Здесь находятся люди, которым нет пути назад, в свой мир, но которых нельзя убить. По крайней мере, пока. Джеймс прав: это конец. Ты останешься здесь до самой смерти.

Иштван попытался осознать услышанное. Неужели все это на самом деле? Что происходило с ним после того, как он отключился под пытками серого человека?

Тело было на месте, но Иштван не понимал, на месте ли он сам. И если нет, то где он тогда?

– Ну а что ты сделал? – спросил чисто выбритый и аккуратно постриженный мужчина.

– Сделал?

– Чтобы попасть сюда. Ты должен был что-то сделать.

– Ах да. Застрелил одного политика. Он произносил речь.

– Чертовски подходящий способ выразить несогласие с чьими-то политическими взглядами, – заметил Билл.

– Я не знаю ничего о его политических взглядах. И не знаю точно, зачем его убил.

Собеседники в изумлении уставились на него.

– Но ты же политический. У тебя что, не было никакой цели?

– Не знаю.

– Это как тебя понимать?

– Мне кажется, тут произошла какая-то ошибка. Все это должно было стать просто веселой шуткой…

– А что в этом веселого?

Иштван беспомощно посмотрел на Билла.

– Похоже на то, что тебя сделали козлом отпущения, – резюмировал Уолдрон. – Кому-то хотелось убрать этого парня, и они решили подставить тебя.

Иштван снова растерялся и только смущенно пожал плечами.

– Но теперь ты здесь, – закончил Уолдрон.

– И поздно уже объяснять что-то, – подхватил Билл.

– Что?

– Билл прав, – сказал побритый и постриженный и в свою очередь протянул руку. И снова Иштван не сразу сообразил, что ее надо просто пожать. – Я Майкл Стюарт. И раз уж ты попал сюда, говори не говори, все едино. Может, это была и ошибка, но ты отсюда не выйдешь и умрешь здесь.

– Но где это «здесь»?

– Мы не знаем, – ответил Майкл. – Где-то на задворках цивилизации. Какая-то пустынная планета у черта на рогах, куда, похоже, никто никогда даже случайно не залетал.

– Охранники и техперсонал, вероятно, знают, – прибавил Билл, – но не факт. В любом случае, мы их практически не видим.

Иштван огляделся, но не заметил ни охранников, ни техперсонала. Может, они маскируются? Он с подозрением окинул взглядом сидевших за столами мужчин. Может, они охранники? Или техперсонал?

– Знаешь, где находятся камеры? – спросил Уолдрон. Помешкав, Иштван кивнул. Уолдрон обмакнул ложку в подливу и начертил в центре своей тарелки круг. – Мы – вот здесь. В этом круге. Здесь мы едим, можем тут гулять, болтать или играть в картишки бóльшую часть дня. – Он обвел один круг другим. – А это коридор с камерами. Туда мы уходим на ночь. – Обмакнул ложку в соус и изобразил круг еще большего диаметра. – Охранники, техперсонал, ну и другие, кто не заключенные, находятся тут. Рисую я приблизительно – как оно на самом деле, трудно сказать. За нами постоянно наблюдают через следящие устройства, которые в камерах и на опорах купола. Мы понятия не имеем, сколько здесь всего охранников и прочих техников. Может, на самом деле и не много, а может, и до хрена. Мы ж их почти не видим. А когда видим, на них надеты эти спецкостюмы, так что лиц ни черта не разглядеть. Но если Майкл прав и мы торчим в какой-то дыре, то эти ребята такие же узники, как и мы. – Он облизал ложку и ухмыльнулся. – Вот и все, что нам известно.

Иштван подождал продолжения и, не дождавшись, спросил:

– А что означает ложка?

– Ложка? – Уолдрон удивленно посмотрел на него. – Да ничего она не означает. Что ты к ней привязался?

Иштван кивнул. «Теперь понятно. Ложка ничего не означает».

– Как мы выберемся отсюда?

Улыбка пропала с лица Уолдрона.

– Мы не выберемся отсюда. Ты не слушал, что ли?

– Но должен быть выход.

– Только в виде трупа.

– Можно воспользоваться ложкой, чтобы одолеть охранников.

– Забудь про ложку! Ты действительно ничего не понял? – воскликнул Майкл. – Охранники здесь, похоже, такие же заключенные, как и мы.

– Ну хорошо, допустим, мы захватим внешний круг, – горячился Билл. – И дальше что? Куда мы пойдем потом?

– Наружу, – сказал Иштван. В голове у него запульсировала боль.

– Нет никакого «наружу», – заявил Билл. – Мы на планете, где нет пригодной для дыхания атмосферы. Выйдешь за пределы тюрьмы – погибнешь.

– Но мы не знаем этого наверняка, – возразил Уолдрон.

– Не знаем. Но можем не сомневаться. Иначе зачем было бы строить купол?

– А может, это обманка, чтобы мы поверили, будто торчим на планете, где нельзя дышать.

Однако, судя по тону, каким произнес эти слова бородач, было ясно: сам он не слишком верит в то, что говорит.

Иштван опустил взгляд – там, возле ножки стола, что-то шевелилось. Маленький комочек, напоминающий растение, но в то же время с подобием щупалец; вероятно, род плесени или нечто похожее. Осторожно он коснулся комочка носком ботинка. На мгновение почудилось, что все это – предмет его воображения, что никто больше не замечает странное «растение со щупальцами», но тут Иштван заметил, как Билл пристально его разглядывает.