завелась какая-то «дрянь» …

* * *

Которая благополучно сбежала едва «кое-кто» переступил порог. Теряя сажу, рыбью чешую, зубы и кусочки куриных костей, накопленных за годы мирной жизни мусорщика в доме. Оно выскочило через дымовую трубу и напугав ворону, скользнуло в водосток и, оказавшись во дворе, попалось на глаза одному из завсегдатаев трактира, щелкнуло на него щучьей пастью и скрылось в одной из канав. Улепетывая от постоялого двора на всех шести лапах. Завсегдатай после такой встречи решил, что с алкоголем пора завязывать…

* * *

В стенах в большом количестве копошились домовые, а еще … это.

Девон даже не вздрогнула, когда на третьем этаже изменилось освещение, словно на коридор наложили черно-белый фильтр, а у окна появилась призрачная мужская фигура, которой там быть не должно. Костлявая рука указала на дверь одной из гостевых комнат.

— Хм? Благодарю.

Свет мигнул и мир мгновенно вернулся в норму, когда Девон снова посмотрела туда, где была фигура, та уже исчезла.

— Вечно за меня всякая паранормальная дрянь цепляется, — Девон нахмурилась и взъерошила свои волосы, а затем распрямилась и направилась к указанной двери. — Но так и быть.

Замок оказался любопытным. Он был хорошо смазан, не издавал ни звука. Запирался, как и положено изнутри на ключ. Вот только… если ручку потянуть вначале вверх, чуть-чуть надавить, а затем снова нажать, то «закрытая» дверь открывалась тихо и бесшумно…

В комнате стандартное убранство, кровать, стул, стол, сундук и вешалка, а вот ковер лежал неправильно…

"Ага."

Девон откинула его и провела пальцами по бурым каплям, глубоко въевшимся в старое дерево.

"Возможно, обычная потасовка?"

Нет, что-то в этой комнате шептало об обратном. В некотором роде эхо места…

"Тут еще что-то, между досок."

"— Золотая пуговица?"

Идеально подходит к одной дорогой мундирной куртке зеленого цвета и как сестра-близнец для тех пуговок, что украшали платье маленького цветочного урагана по имени Лили.

Девон, распрямилась во весь свой немаленький рост и отряхнулась.

Выводы напрашивались самые банальные. Тяжёлые времена и отчаянные меры.

Странно хозяин не производил впечатление идиота, да и в комнатах не пахло смертью.

За исключением одной…

От мыслей ее отвлекла знакомая мелодия. Перезвон колокольчиков.

Она подошла к окну.

Маленький ураган Лили несся в сторону сада, где на долю мгновения мелькнули лоскутное платье и соломенная шляпка, а вслед за ней украдкой шел толстяк и двое его дружков.

Синие глаза блеснули в тени.

— То, что нужно!

* * *

Эван прикончил предпоследний кусок пирога и довольно вздохнув откинулся на подушки.

«Ужин был просто невероятно вкусным!»

Голова все еще немного гудела, но, утолив голод и жажду, он почувствовал себя значительно лучше.

Эван вздохнул, и тут его внимание привлекла ловушка с лесовичком под столом.

"Кто и зачем ее установил?"

Домовые прогоняли вредители и избавляться от них не было смысла. Что до дикого лесовичка, то держать его ради забавы за решеткой, казалось, и вовсе не правильным.

"Их в этих краях и так немного осталось."

Опустившись на пол, он открыл замок ловушки, и дверца клетки с тихим скрипом отворилась.

— Путь свободен, можешь убегать.

Никакой реакции.

— Хорошо, тогда, когда ты сам захочешь уйти.

Тишина, а затем изнутри клетки раздалось приглушенное урчание и тихий свист.

— Ой? Вот как. — Эван посмотрел на остатки своей трапезы и задержав взгляд на оставшейся половинке булочки, протянул ее лесовичку, — Держи.

Из глубины клетки появилась маленькая лапа и… «Хвать!» Булочка моментально исчезла в тени. Затем прозвучали осторожное «Амм!» и бодрое «Хрум-хрум-хрум!». Не прошло и минуты, как раздался еще один свист и показалась клянчащая добавку лапка.

Против воли на губах Эвана расцвела улыбка. Он взял последний кусок пирога и протянул ее клянчившей лапе. "Цап!" Существо ухватилось за корочку и утащило лакомство внутрь. Раздался бодрый и продолжительный «Хрум-хрум-хрум-хрум!» и тихая отрыжка.

Прошло несколько мгновений, прежде чем маленькое существо выглянуло из клетки и благодарно свиснув, поклонилось.

— Всегда пожалуйста…а — а-ах.

Эван зевнул, прикрыв рот ладонью. Его уже клонило в сон, но сначала нужно было принять ванну, а еще …

Эван покосился на дверь, она была закрыта. Он проверил это уже трижды, как и то, что единственный ключ с узором сирени лежит перед ним на столе.

И хоть Девон пообещала, что сегодня он сможет спокойно отдохнуть.

Он все же не смог до конца поверить ее словам.

Вдобавок… Он забыл спросить, можно ли мочить эту повязку?

И уж точно он не сможет в ней спокойно уснуть.

Но что, если кто-то чужой войдет, пока он будет слеп?

…

..

.

На Эвана накатило неприятное чувство паранойи.

* * *

К тому времени, когда маленький флажок в ванной почти закончил свой медленный подъем вверх.

Из открытой клетки доносились тихое сопение.

А входная дверь была подперта шкафом, сундуком, стулом, шваброй и веником, а сверху этой конструкции покачивался пивная кружка с цветком одуванчика.

И только тогда Эван смог облегченно вздохнуть.

"Да, теперь он может расслабиться."

3.4 Желание Тряпичной Энни ​

Небо постепенно темнело.

Энни отряхнула передник и, достав из кармана ножницы, срезала еще несколько благоухающих цветов румянки. Когда букет был закончен, она углубилась в дальнюю часть сада. Оттуда с пригорка под сенью сиреневого дерева, что цвело круглый год, открывался вид на обширные поля и морское побережье вдали.

Здесь покоилась ее мать.

Тут не было надгробия лишь привязанные к ветвям ленты и колокольчики.

Такова была её воля.

Энни взяла уже увядший букет румянок и встряхнула его над землей. Эти целебные цветы не росли в их краях, но все-таки прижились в их саду.

«Как и твой отец.»

Отец. Моряк выброшенный, на берег в разгар бури и встретивший в этих краях любовь всей своей жизни.

Горсть семян к весне превратилась в букет цветов, а к лету заняла большую часть их сада. Как и любовь ее родителей. Цветя и процветая.

Но их счастье не длилось долго.

«Отец сгинул в море.»

Буря застигла его во время рыбалки. Пустую и разбитую лодку выбросило на берег. Оставив ее мать вдовой с двумя маленькими детьми.

«Откуда пришел, туда и возвратился.»

Шептались соседи.

Ее мама говорила иначе:

«Моряк однажды — моряк навсегда. Море было его любовницей, от которой он никогда не смог бы уйти, в конце концов, она забрала его у меня.»

Энни никогда не могла понять, почему в ее голосе не было ни злобы, ни обиды. Но именно тогда в их саду распустились