К нашему крайнему удивлению, в комнате не происходит никакой ссоры… по крайней мере, до нашего появления. Тананда с Майжуком валяются на диване, и все звуки никак не походят на вопли возмущения. Но все же, так как мы уже вышли на сцену, нам с кузеном не остается иного выбора, кроме как продолжать действовать как запланировано первоначально по сценарию.

Нунцио хватает Майжука, подымая его с дивана, в то время как я переключаю внимание на Тананду.

— С вами все в порядке, сударыня?? — вопрошаю я самым громким голосом, который, благодаря моему старому преподавателю разносится весьма неплохо. — Вы только не волнуйтесь!!

— Черт побери, Гвидо! Рано еще!! — шипит она, прожигая меня взглядом и пытаясь в то же время принять сидячее положение.

Ну, это не входит в запланированный нами диалог и я быстренько бросаю взгляд на Майжука, посмотреть заметил ли он, что Тананда проболталась о нашем знакомстве друг с другом. Я напрасно волнуюсь.

Нунцио держит Майжука достаточно высоко, чтобы его ноги не соприкасались с полом, держа его за грудки мундира и сильно встряхивая. Конечно, при этой тряске он стукает нашего коллегу о стенку с достаточной силой, чтобы сотрясать здание. Пару раз он проделывал такое и со мной, и поэтому я могу засвидетельствовать по личному опыту, что хотя это может выглядеть попыткой помочь прояснению у тебя в голове, реальность ситуации заключается в том, что после нескольких таких ударов о стенку тебе повезет, если ты вспомнишь как тебя зовут, не говоря уж о том, почему он так несдержанно себя ведет.

— Успокойся, Майжук! — кричит кузен. — Она того не стоит!! Нам ни к чему всякие неприятности!!!

Видя, что Майжука отвлекли, что я определяю по тому, как закатываются у него глаза, я снова переключаю внимание на Тананду.

— Послушай, Тананда, — рычу я, понижая голос, так, чтобы слышала меня только она. — Я извиняюсь, если мы не совсем точно рассчитали время. Намылить мне холку за это ты можешь и позже. А тем временем, могу я указать, что занавес уже поднят, и тебе доверена довольно важная роль в нашем спектакле?

— Но мы же только-только начали… — тут она умолкает, а затем делает долгий, неровный вдох. — А… Ладно!

С этими словами она подымает руку, хватается за плечо своего нового платья и разрывает его по диагонали до самого бедра… давая мне по ходу дела по-быстрому глянуть на куда больше прелестей Тананды, чем мне когда-либо выпадала честь обозреть прежде.

— Он собирался… О, это было просто ужасно! Да что вы за люди такие?

Она резко прерывает истерику.

— Гвидо! — настойчиво так окликает она.

Я все еще пялюсь на те края платья, которые она пытается соединить одной рукой.

— Хммм? О… Да! Вы только не волнуйтесь, сударыня!! — говорю я, отводя глаза, так как немного смущен. — он не хотел сделать ничего плохого!!

— Уберите его от меня!!! Только уберите его подальше!!!

Эту сигнальную реплику я помню.

— Ходу, Нунцио, — говорю я. — Давай-ка уносить его отсюда!

И с этими словами мы хватаем Майжука под белы руки и выводим его из комнаты через начинающую собираться толпу. Я оглядываюсь на Тананду и подмигиваю ей, но она лишь быстро-так показывает мне язык, прежде чем продолжить закатывать истерику.

— ЧТО ЭТО ЗА ПРИТОН? — визжит она нам вслед. — Позволять подобным скотам смешиваться с порядочными людьми…

Остальное ее выступление я упускаю, так как мы теперь несем Майжука вниз в главный зал.

Толпа, собравшаяся перед комнатой, не идет ни в какое сравнение с той, что поджидает нас в баре. Все посетители столпились вокруг, посмотреть что происходит… Ну, столпились на некотором расстоянии, как делают все, когда не хотят быть вплотную к центру действия. А где-то в задних рядах я вижу мундиры нескольких местных полицейских, хотя им трудно добраться до нас. Военной полиции что-то не видать… поэтому я решаю, что нам придется просто начать без нее.

— Что там происходит? — вопрошает, появляясь рядом со мной, Сварлий.

— Вот, — говорю я уголком рта, суя ему в ладонь немного денег. — Возьми это.

— Это за что? — говорит он, глядя на мое подношение, нахмуря лоб.

— Это должно покрыть счет нашего столика с самого полудня.

— Ваш счет? — хмурится он. — Чего-то не пойму. Мы же договорились. Я ставлю вам бесплатно выпивку, а вы не разносите мое заведение и никому не открываете мою тайну… мою тайну.

— Не беспокойся, — показываю я ему несколько зубов в улыбке. — Твоей тайне ничего не грозит.

— Тогда за что же… Эй! Минутку! Ведь не собираетесь же вы…

Вот тут-то до нас и добирается полиция.

Так вот, ранее мы с Нунцио обменивались замечаниями о том, что в баре нет никого, способного заставить нас попотеть. С появлением легавых это положение меняется. Их четверо, и хотя ни один из них не выглядит особенно физически сильным, поскольку у них всех одинаково слабый брюшной пресс, в глазах у них светится такая твердость, какую всякий, занимающийся нашим делом, замечает как признак того, кто не особо испугается, когда начнутся неприятности.

— Ладно! — говорит самый рослый из них, подходя к нам. — Что здесь происходит?

Как вы, возможно, догадываетесь, люди нашей с Нунцио профессии не слишком любят блюстителей порядка, особенно уличной разновидности. Обычно мы обходим их стороной. Потому при реальном столкновении, вроде этого, нам совсем нетрудно быть нелюбезными.

— Что это за город? — ревет Нунцио, обводя горящим взглядом толпу. — Человек в мундире пытается спокойно выпить… и не успеешь и глазом моргнуть, как какая-то шлюха пытается слепить на него чернуху!!

— Ты только не волнуйся, солдат, — дружески успокаивает его легавый. — Теперь вы среди друзей. Двое из нас сами раньше служили в армии.

Вот на это мы никак не рассчитывали. Последнее, что нам сейчас требуется, так это разумные легавые. Я решаю, что мне теперь самое время лично приложить руку к происходящему.

— Да ну? — презрительно фыркаю я. — И что же случилось? Сдрейфили, когда стало похоже, что, возможно, придется и впрямь участвовать в боях? Сочли, что преследовать пьяных безопасней, чем лезть под стрелы?

— Остынь, солдат, — улыбается легавый, но я вижу, что губы у него растягиваются с большим трудом. — Давай отойдем в сторонку и обсудим это.

— Вы слышали? — кричит Нунцио братьям Слеппням, которые все еще удерживают за собой наш столик.

— С нас не прочь содрать деньги за выпивку… но когда мы ловим их на попытке ограбить одного из наших парней, то, ТОГДА нас пытаются выставить вон!

— Вот как? — ощетинивается Шу Слеппень, встает и идет сквозь толпу к нам, а следом за ним и его брат. — Ну, если они хотят выставить нас отсюда, то им придется нас выкидывать!