Возможно, Лорд Байрон, лежа в свое время под столом во время заседаний, тоже, подобно Ратмиру, не слишком прислушивался к людским речам. Во всяком случае, капиталец он сколотил куда скромнее, нежели Адмирал. Уйдя с поводка, арендовал шесть соток пустыря под учебную площадку, плату за вход взимал умеренную, давал частные уроки мастерства – словом, концы с концами сводил, но не более того. В данный момент он натаскивал будущего шар-пея, хотя, по мнению Ратмира, приостановившегося понаблюдать снаружи за дрессурой, о будущем говорить не стоило, поскольку лет воспитуемому было многовато. Фактура у толстячка имелась, но, судя по всему, на четвереньки он стал недавно, если не впервые. Особенно не давалась ему команда «сидеть» – никак не мог достать травы ягодицами. А вот подход к столбику выполнил на удивление удачно – вероятно, увлекался когда-то борьбой сумо.

Сам мэтр монументально возвышался в центре площадки, благосклонно взирая на давно уже вывалившего язык ученичка. Иногда лишь скупым жестом подзывал к себе и вполголоса указывал ошибки. Песочного цвета костюм, розовый коллекционный галстук. На лацкане, обратите внимание, ни значка, ни медальки. Это лишнее. Известно, что награды свои Лорд Байрон надевает только раз в году – на парад в День Собаковода, причем далеко не все. Два килограмма регалий – шею сломишь!

И лицо у мэтра породистое, внушительное, под стать прикиду. Дорогая, выделанная возрастом кожа.

– Ползи! Ползи! – негромко, но властно прикрикнул он на воспитуемого, выполнявшего весьма непростое для новичка задание – доставить поноску полуползком.

Ратмир усмехнулся. Вспомнилось, что на первом курсе зверюга Цербер требовал не только выполнения данной команды по разделениям, но еще и заставлял зубрить всю эту дребедень наизусть.

«Для переползания на получетвереньках встать на колени и опереться на предплечья или на кисти рук. Подтянуть согнутую правую (левую) ногу под грудь, одновременно левую (правую) руку вытянуть вперед. Передвинуть тело вперед до полувыпрямления правой (левой) ноги, одновременно подтягивая под себя другую, согнутую ногу, и, вытягивая другую руку, продолжать движение в том же порядке».

До сих пор в памяти сидит.

Приняв у старательного толстячка поноску, Маэстро взглянул на часы, одобрительно потрепал воспитуемого за ухом.

– Хор-рошо отработал пес, – похвалил он и, выдержав паузу, резко скомандовал: – Место!

Кандидат в шар-пеи подхватился и со всех четырех ног неуклюжим галопом припустил к низкому зданию раздевалки. Лорд Байрон проводил его задумчивым взглядом, затем обернулся и увидел стоящего по ту сторону сетки Ратмира.

– Ба! – молвил он. – Какие люди!

– Приветствую вас, Василий Степанович, – отозвался тот. – Вот шел мимо…

– Да уж ясно, что мимо… – Мэтр шагнул к сетчатому ограждению, извлекая на ходу из кармана свернутую в трубку газету, но тут под ноги ему подвернулась розовая пухлая дамочка средних лет, изображающая не то коккера, не то болонку. Одна из тех любительниц, что, оплатив час беготни по площадке, имеют потом наглость именовать себя ученицами самого Лорда Байрона. Едва с ног не сбила, дуреха, за что немедленно заработала хлесткий удар газеткой по звонкой бездарной заднице. Радостно взвизгнув, метнулась прочь. Ну теперь уже точно ученица!

– Значит, говоришь, украсть пытались? Славно, славно… Поздравляю… – рокотал мэтр, потряхивая нечаянным средством воспитания. – Купить-то успел? А то «Парфорс», сам знаешь, газетёнка скандальная, расхватывают быстро…

– Успел. Последнюю…

– Ну, на, мою еще возьми, – великодушно предложил Лорд Байрон, просовывая газету в ячейку сетки-рабицы. – Тебе-то нужнее…

– Спасибо… – поблагодарил Ратмир. – Василий Степанович! А почему вы в Госпитомнике не преподаете?

Мэтр неловко усмехнулся и поглядел через плечо в дальний конец площадки, где среди барьеров и канав, тряся вскинутыми филейными частями, бегало то, что в среде профессионалов именуется пренебрежительным словом «самотёк».

– Госпитомник… – повторил он то ли скорбно, то ли иронически. – Чести много, денег мало… Шар-пея видел?

– Видел, – удрученно подтвердил Ратмир.

– Первый урок… – таинственно промолвил Лорд Байрон. – А всего договорились о шести. Примерно месячный оклад декана в Госпитомнике…

Ратмир был поражен:

– За шесть уроков? Он что, миллионер?

– Платит не он. Платит организация.

– Это какая же, позвольте спросить?

Лорд Байрон хотел ответить, но не успел, потому что дверь приземистого строения отворилась и на плоский порожек ступил всё тот же толстячок, но уже облаченный в черный плащ с капюшоном и белую тунику.

– Послушайте, – сказал Ратмир. – Да ведь я ж его знаю!

Храня молчание и с любопытством поглядывая друг на друга, они шли по скрипучему гравию безлюдной парковой аллеи: статный среднего роста мужчина с лицом несколько бульдожьих очертаний и улыбчивый морщинистый толстячок в черном монашеском одеянии. Каждый ждал, что спутник его заговорит первым. Картина в духе Честертона.

– Стало быть, вы за мной наблюдали… – отважился наконец толстячок, удивительно похожий на шар-пея. – И-и… какое же у вас сложилось впечатление? Только честно… Нет-нет, не подумайте, я полностью доверяю оценке уважаемого Василия Степановича, но… Хотелось бы услышать непредвзятое мнение очевидца…

Тот, что помоложе, задумчиво выдвинул бульдожистую нижнюю челюсть, помедлил.

– Н-ну, учитывая ваш возраст… – не менее деликатно приступил он к ответу. – Скажем так: неплохо… Для первого урока очень даже неплохо. Хотя я не знаю, какие вы перед собой ставите цели. Если, допустим, выступать на соревнованиях…

Предположение прозвучало настолько нелепо, что развеселило обоих. Некоторая церемонность, присутствовавшая до этого в их беседе, исчезла бесследно.

– С восторгом займу уготованное мне последнее место, – лучась приветливостью, заверил шар-пей. Тут же, однако, стал серьезен. Складки, из которых состояло его квадратное личико, словно бы укрупнились. – Нет, – решительно промолвил он. – Бега, бои – это всё для честолюбцев. Моя цель, конечно же, иная…

Разговор их был прерван появлением из-под скамейки черной кошечки с белой манишкой. Брезгливо ступая по мелкому гравию, киска достигла середины дорожки и, приостановившись, дерзко уставила на приближающихся прохожих зеленющие бесстыжие глаза. Узрев Ратмира, вмиг утратила вальяжность и опрометью кинулась в кусты.

Бронзовый медалист инстинктивно дернулся вослед, но, разумеется, сдержался. Толстячок был несколько озадачен.

– Вы суеверны? – полюбопытствовал он.

– Нет, – буркнул Ратмир. – Это профессиональное. Они поравнялись со скамейкой.

– Давайте присядем, – жалобно попросил толстячок. – По правде сказать, меня уже ноги не держат…